Нэнси Холдер - Антология «Дракула»
Кроме, может быть, электричества. Остальная троица непрерывно бахвалилась генератором, установленным у них в доме. Может, ему тоже стоит раздобыть генератор? Свечи и керосиновые лампы уже достали.
Он поглядел на небо. По крайней мере, сегодня светила почти полная луна. Удивительно, насколько темными стали улицы жилых районов без светофоров и фар проезжающих машин. У Эла был с собой фонарик, но он берег его на крайний случай. Батарейки сейчас ценились на вес золота.
Ковбой как раз свернул в свой квартал, когда услышал женский голос:
— Эй, мистер.
Эл поспешно сунул руку в карман и сжал в кулаке серьгу, готовый мгновенно ее предъявить, если женщина окажется вампиршей, или спрятать подальше, если голос принадлежит охотнику на ковбоев.
Он включил фонарик и направил луч в сторону голоса. В кустах стояла женщина. Не из неупокоенных. На вид ей было около тридцати, и выглядела она неплохо. Он осветил ее с ног до головы. Коротко остриженные темные волосы, много косметики. Красная блузка обтягивала вполне аппетитную грудь, а короткая юбка открывала черные чулки.
Несмотря на то что в мозгу прозвенел тревожный звонок, Эл почувствовал возбуждение.
— Ты еще кто?
Женщина улыбнулась. Да, определенно горячая штучка.
— Меня зовут Кэрол, — ответила она. — У вас есть еда?
— Есть немного. Совсем немного.
На самом деле у него было хоть завались жратвы, но ей об этом знать не обязательно. Еды почти не осталось, и стоила она еще дороже, чем батарейки. Однако вампиры заботились о том, чтобы у их ковбоев всегда было вдосталь продовольствия.
— Можете дать мне немного?
— Может быть. Зависит от того, сколько у тебя едоков.
— Только я и мой ребенок.
Прежде чем Эл успел придержать язык, слова уже вырвались наружу:
— У тебя есть ребенок?
— Не беспокойтесь, — ответила женщина. — Ей всего четыре. Много она не съест.
Четырехлетняя девочка. Два ребенка за один день. Нереальное везение! В голове уже начал разворачиваться целый сценарий. Женщина переедет к нему. Если она будет вести себя хорошо, некоторое время можно поиграть в счастливое семейство. Если нет, баба и ее отродье пойдут на подарки Грегору. Закончится все равно этим, но почему бы Элу слегка не попользоваться ею, прежде чем она станет вампирской закуской?
А может, ему повезет по-крупному. Может, он успеет обрюхатить эту сучку, прежде чем сдаст ее вампиру.
— Ну-у… хорошо, — протянул он, старательно делая вид, что соглашается без особой охоты. — Выведи дочку на свет, чтобы я мог ее видеть.
— Она дома. Спит.
— Одна?!
Эл ощутил гнев. Он уже считал этого ребенка своей собственностью и не желал, чтобы какой-нибудь кровосос забрался в дом этой дурищи и похитил то, что по праву принадлежит ему.
— А что, если…
— Не волнуйтесь. Она окружена крестами.
— И все же никогда нельзя знать. Лучше возьмем ее ко мне домой. Там она будет в безопасности.
Вроде бы прозвучало так, словно он по-настоящему озабочен.
— Вы, должно быть, очень хороший человек, — мягко сказала женщина.
— Я самый лучший, — улыбнулся он.
«И у меня в штанах есть дружок, которому не терпится с тобой познакомиться».
Они свернули за угол и прошли примерно полквартала до старого двухэтажного здания в колониальном стиле, окруженного разросшимися дубами. Заметив у крыльца красную детскую тележку, ковбой кивнул с радостным предвкушением:
— Ты живешь здесь? Надо же, я только сегодня раза два проехал мимо этого дома.
— В самом деле? — откликнулась она. — Обычно я прячусь в подвале.
— Правильно делаешь.
Следом за женщиной он поднялся на крыльцо и вошел в дом. Внутри повсюду горели свечи, но плотные занавески на окнах надежно скрывали их свет от внешнего наблюдателя.
— Линн спит наверху, — сказала женщина, — я поднимусь и приведу ее.
Она легко взбежала по деревянной лестнице, перешагивая через две ступеньки. Эл проводил ее обтянутые черными чулками ноги жадным взглядом. Ему не терпелось привести женщину к себе домой.
А потом ковбоя осенило: зачем ждать, пока они доберутся до его дома? Здесь тоже наверняка была кровать. Какого черта он торчит внизу, когда может свободно оказаться наверху и опробовать угощение?
— Йо-хо, — тихо сказал он, ставя ногу на первую ступеньку. — Папочка идет к тебе.
Однако первая ступенька оказалась вовсе не деревянной. И вообще, не была ступенькой. Нога прошла сквозь нее, как будто сквозь картон. Когда ошалевший Эл поглядел вниз, он понял, что это и вправду картон — раскрашенная под дерево картонка. В его мозгу только начал зреть вопрос: «Почему?» — когда ногу внезапно прострелила чудовищная боль. Ничего хуже он никогда не испытывал. Боль впилась в ногу прямо над лодыжкой.
Истошно завопив, Эл рванулся назад, прочь от фальшивой ступеньки, но это лишь утроило его мучения. Вцепившись в перила, как пьяный, он простоял бог знает сколько времени, плача и поскуливая. Наконец боль немного утихла. Медленно и осторожно ковбой потянул ногу из ловушки; движение сопровождалось металлическим бряканьем.
Увидев медвежий капкан, повисший на его лодыжке, Эл приглушенно выругался. Острые зазубренные створки капкана глубоко впились в его тело.
Затем сквозь боль просочился страх.
«Эта сука меня подставила».
Стэну не терпелось найти парней, убивавших ковбоев. Вот Эл и нашел их и сейчас готов был обделаться от ужаса. Надо же так глупо попасться! Женщина в роли приманки — классика жанра!
«Нужно отсюда выбираться».
Он метнулся к двери, но рывок натянувшейся цепи отозвался такой болью в ноге, что Эл чуть не сорвал голосовые связки. Рухнув на пол, он стонал и подвывал до тех пор, пока боль не пошла на убыль.
Где же они, остальные убийцы? Наверху смеются над его воплями, пока он скулит, как обмочившийся щенок? Ждут, пока он устанет настолько, что сделается легкой добычей?
Он им еще покажет!
Эл с трудом сел и потянулся к ловушке. Он попытался разжать створки капкана, однако те крепко сомкнулись на ноге. Ухватив цепь, Эл попробовал вырвать ее из крепления где-то под лестницей, но цепь не поддавалась.
Ковбоем начала овладевать паника. Ее холодные пальцы сомкнулись на горле Эла… И вдруг на лестнице раздались шаги. Подняв голову, он увидел ее.
Монашку.
Моргнув, Эл снова взглянул.
Монашка осталась на месте. Сощурив глаза, Эл разглядел, что это та самая баба, которая его сюда завела. Сейчас она была одета в растянутый свитер и широкие брюки и смыла всю косметику с лица, но Эл понял, что это монахиня, по головному платку — белой ленте вокруг ее головы, с которой свисала черная вуаль.
Внезапно, забыв на секунду о боли и ужасе, Эл вновь очутился в начальной школе «Матерь всех страждущих» в Камдене. Все было как до его исключения: он опять сидел за партой, и сестра Маргарет приближалась к нему с линейкой в руке. Только эта монашка была намного моложе и сжимала в руках бейсбольную биту — алюминиевую бейсбольную биту.
Эл огляделся. Больше никого — лишь он и монахиня.
— Где остальные?
— Остальные? — переспросила женщина.
— Да. Остальные из твоей шайки. Где они?
— Нет никаких остальных. Только я.
Она лгала. Наверняка лгала! Она — чокнутая монашка — убила всех этих ковбоев? Быть того не может! Но по-любому нужно выбраться отсюда. Эл попытался ползти, однако цепь не пускала.
— Ты совершаешь ошибку! — выкрикнул он. — Я не один из них!
— Конечно, ты один из них, — сказала она, спускаясь по ступенькам.
— Нет. Я не вру. Видишь? — Он ткнул пальцем в мочку правого уха. — У меня нет серьги.
— Сейчас, может, и нет, но раньше была.
Переступив через дыру, оставшуюся на месте фальшивой ступеньки, монашка встала слева от него.
— Раньше? Это когда?!
— Сегодня днем, когда ты проезжал мимо этого дома. Ты сам говорил.
— Я соврал!
— Нет, ты не врал. А вот я соврала: я не отсиживатась в подвале, а смотрела в окно и видела тебя и твоих дружков в машине.
Ее голос внезапно стал холодным, острым и хрупким, как бритвенное лезвие.
— И я видела эту несчастную женщину и ребенка, которых вы везли с собой. Где они сейчас? Что вы с ними сделали?
Теперь она цедила слова сквозь зубы. Выражение ее глаз и бледность, разлившаяся по лицу, напугали Эла до чертиков. Когда монашка со своей битой шагнула вперед, он прикрыл руками голову.
— Пожалуйста! — взвыл он.
— Что ты с ними сделал?
— Ничего!
— Ложь!
Монашка взмахнула битой, но удар пришелся не по голове ковбоя. Вместо этого бита со звоном врезалась в створки капкана. Когда Эл заорал и автоматически потянулся к раненой ноге, он запоздало сообразил, что монашка делает это не впервые, потому что теперь его голову ничто не прикрывало, и женщина вновь занесла биту. На сей раз она метила гораздо выше.
