Макс Фрай - Сказки старого Вильнюса III
— И когда ты начнешь приколачивать холсты? — деловито осведомилась ворона Эсмеральда.
— Понятия не имею, — честно сказал Марк. — Может быть, вообще никогда. Сперва надо этого захотеть.
— Но ты же хочешь!
— Нет, дружище, — вздохнул он. — Пока я только хочу захотеть. Это разные вещи.
И, увидев, как разочарованно вытягивается ее лицо, добавил:
— Зато захотеть я хочу очень сильно. Потому что навсегда перестать быть художником — все равно что для вашего брата оборотня больше не превращаться. Помнишь, ты говорила: жить вполне можно, но никакого смысла. А я сказал, что прекрасно тебя понимаю. Ну вот!
— Тогда хорошо, — улыбнулась ворона Эсмеральда. И призрак Иосиф эхом повторил из-под потолка, символизирующего небеса:
— Тогда хорошо.
Саламандра Соня завелась в камине самостоятельно. Во всяком случае, Марк не строил хитроумных зеркальных ловушек. И ни одного завалящего заклинания ни разу в жизни не прочитал. Даже в шутку.
А возможно, Соня вовсе не «завелась», а была всегда, просто обнаружила свое присутствие только осенью, когда Марк впервые растопил камин. Домочадцы благоговейно наблюдали за его стараниями, сопереживая, но не вмешиваясь, а потом расселись у огня полукругом — толстый кот цвета сливочного соуса, маленькая полосатая кошка, деликатно мерцающий в полумраке призрак Иосиф и долговязая девица-оборотень, одетая по нескольким последним модам сразу, а потому больше всего похожая на декоративную капусту, выращенную к тому же инопланетянами-авангардистами.
— Слушайте, — сказал Марк, — это только мне кажется, что в огне скачет какая-то ящерица? Или вы тоже ее видите?
Кошка Катя тихонько зарычала — так она реагировала на все живое, кроме домашних, и укротить ее воинственный нрав не смогла даже счастливая сытая жизнь. Соус же восхищенно замурлыкал, уставившись на огонь, — тоже типичная для него реакция. Причем абсолютно на все.
— Вижу, — откликнулась ворона Эсмеральда. — А почему ты спрашиваешь? Что с ней не так?
— Не «какая-то ящерица», а саламандра, — укоризненно сказал призрак Иосиф.
Он явно хотел добавить, что стыдно не знать элементарных вещей, но все-таки сдержался.
— Саламандра? — спросил потрясенный Марк. — Как у алхимиков?
— Саламандры существуют сами по себе и никаким образом не зависят от алхимиков, — принялся занудствовать призрак Иосиф. — Впрочем, следует признать, что именно алхимическим рукописям мы обязаны теми скудными знаниями о природе этих удивительных существ, которыми на сегодняшний день располагаем.
А несколько секунд спустя совсем другим тоном добавил:
— Эта саламандра просит передать, что ее зовут Соня и ей здесь нравится.
— То есть ты можешь с ней разговаривать?
— Я ее слышу. Все-таки в моем призрачном положении есть некоторые преимущества. А она, похоже, слышит меня. Как жаль, что мы не встретились раньше!
— Тогда узнай, пожалуйста, что ей нужно для счастья. В смысле, как за ней ухаживать. Чем кормить? — спросил Марк, уже успевший смириться с внезапным увеличением числа домашних питомцев.
— Не нужно ее кормить, — сказал призрак Иосиф. — И ухаживать не нужно. Соня говорит: «Просто почаще разжигай огонь в камине, чтобы я могла погреться и поплясать».
— Да хоть каждый день, — пообещал Марк. — Я и так собирался. Зачем нужен камин, если его не топить?
Он-то как раз пытался припомнить, где вычитал, будто саламандры питаются золотыми кольцами, прикидывал, на сколько порций хватит его сбережений, и был чрезвычайно рад, что так легко отделался.
Призрак Мария пришла в сочельник, в полном соответствии с традицией жалостливых рождественских историй.
Накануне Марк делал праздничные покупки: индюшатина для кошек, темный ром для призрака Иосифа, пряники и табак для вороны Эсмеральды, сандаловая кора для саламандры Сони, красное вино и пряности для глинтвейна — себе. И еще мандарины — для всех, чтобы были и пахли, озаряли оранжевыми боками декабрьскую тьму, придавая звонкий веселый смысл каждой минуте, всякому простому делу, любому слову, прозвучавшему за столом. Думал, шагая из лавки в лавку: «Сказал бы мне кто год назад, что я буду встречать следующее Рождество в компании толстого кота, тощей кошки, вороны-оборотня и призрака-убийцы, да еще и с саламандрой в камине — для полного счастья. Впрочем, куда удивительней этого списка выглядит тот факт, что мне очень нравится моя жизнь. Еще немного, и я, пожалуй, буду готов признать, что почти счастлив. Вот это — да, интересная новость».
А уже на следующий вечер список домочадцев претерпел существенные изменения. Призраков стало двое.
Призрака Марию Марк встретил в коридоре. Зыбкий силуэт ее дрожал от смущения и страха. Призрак Иосиф совершал вокруг гостьи утешительные виражи и сиял на радостях, как рождественская елка, которую единодушно решили не наряжать, дабы не вводить в искушение малых сих. То бишь Соуса и Катю.
— Это Мария, — объяснил призрак Иосиф. — Я ее пригласил. Прости, что не посоветовался, просто не успел. Ей шестнадцать лет, и она очень несчастна. Я тебе уже говорил, от хорошей жизни призраками не становятся. Бедная девочка!
Марк мгновенно оценил обстановку.
— Здравствуй, деточка, — сказал он, стараясь, чтобы голос его звучал максимально приветливо. — Слушай внимательно, я расскажу тебе, как обстоят наши дела. Призраков в этом доме любят и ни капельки не боятся, на этот счет можешь быть спокойна. Плакать, стонать, жаловаться на жизнь, завывать под потолком, прятаться в стенах и неожиданно являться в темном коридоре не возбраняется. Единственное условие — не пугать полосатую кошку, она у нас барышня нервная. Толстого кота пугать можно, только вряд ли у тебя получится, он вообще ни черта не боится. Чтобы отметить знакомство, могу побрызгать тебя чаем или мандариновым соком. Или глинтвейном — после того, как его сварю. Твой выбор?
— А может быть, у вас есть кока-кола? — дрожащим голоском спросила призрак Мария.
Пришлось идти в магазин. Благо до круглосуточной «Максимы» всего десять минут быстрым шагом. В горку, да по морозцу. Марк и бровью не повел.
Благодаря призраку Марии сочельник прошел под горькие стоны и жалобные причитания. Марк, правда, так толком и не разобрал, в чем заключается причина страданий юной покойницы. Понял лишь, что она любит какого-то мальчика — не то Кястаса, не то Мишу. Или обоих сразу. Или, напротив, не любит, зато с такой страстью, что ее неприязнь почти тождественна любви.
Расспрашивать не стал — во-первых, из чувства такта. Ясно же, что девочка еще не освоилась в своем новом причудливом статусе. Да и просто стесняется чужих. А во-вторых, насколько Марк успел изучить загробные нравы, можно было не сомневаться, что рано или поздно ему придется выслушать историю Марии во всех подробностях. Раз пять, если не все двести, хочет он того или нет. А до тех пор следует позаботиться, чтобы Мария была не слишком несчастна — насколько это вообще возможно в ее положении.
— Еще кока-колы? — спрашивал он. — Только скажи, и я каааааак дуну! А может быть, раскрошить на тебя шоколадную конфету? Иосиф, ты уверен, что это бесполезно? Призраки не едят твердую пищу, как ее ни кроши? Понял, не буду зря мусорить. Но тогда можно, к примеру, сварить какао… Нет? Ладно. А может быть, хочешь послушать музыку? Ты какую любишь? Заказывай, не стесняйся.
На этом месте призрак Мария наконец прекратила рыдать.
— А Джастина Бибера можно? — робко спросила она.
— Наверняка, — заверил ее Марк. — Правда, я понятия не имею, что это за «Just-in-bi-bi» такое. Но мое невежество делу не помеха, пока в этом доме есть вайфай.
Прихватил с собой кружку глинтвейна и отправился в кабинет качать неведомое «джаст-ин-би-би» из Интернета. Хвала поисковым системам, обученным исправлять наши роковые ошибки — по крайней мере, грамматические.
— Такая несчастная малышка, — сказал призрак Иосиф, проскользнувший за ним в кабинет. — Думал, я самый горемычный призрак на этом берегу Нерис и нет на свете истории печальней моей. А оказалось, есть! Я-то душегуб и злодей, понятно, за что пострадал. А она, невинная душа, просто сдуру…
И разрыдался — громко, с подвываниями, совсем как в первые дни их знакомства. С одной только разницей: сейчас призрак Иосиф плакал не о себе. А о совершенно посторонней мертвой девице.
«Интересные дела», — подумал Марк. Но вслух комментировать не стал. Только спросил, дождавшись, пока тот успокоится:
— Так что с ней случилось-то? Я так ничего и не понял.
— Да что там понимать, — проворчал призрак Иосиф. — Запуталась в кавалерах, в школе единиц нахватала, рассорилась со всеми, включая родную мать, и решила умереть, чтобы злые, черствые люди рыдали на похоронах, сожалея о своем поведении. Наглоталась таблеток — всех подряд, какие в доме нашла. Но старалась не переусердствовать, чтобы в последний момент нашли и откачали, я так понимаю. Однако не вышло. То ли аллергия у нее на эти таблетки оказалась, то ли просто сердечко слабее, чем у прочих, да и мать домой только под утро вернулась, чего за ней прежде никогда не водилось. Трагическое стечение обстоятельств — вот как это называется. А девочка наша, как дошло до дела, обнаружила, что хочет жить дальше. Помириться со всеми, пересдать экзамены, пойти на дискотеку в новой кофточке, подцепить там очередного кавалера, лучше прежних. Но от этого вышло только хуже. Воскреснуть не воскресла, а просто промахнулась мимо собственной смерти, как и я, грешный. И осталась тут, среди живых людей, которые ее не видят и не слышат. Вторую неделю так живет, не привыкла еще. Да можно ли к такому привыкнуть?
