Сергей Лукьяненко - Участковый
«Я песней, как ветром, наполню страну о том, как товарищ пошел на войну… – воинственно горланил Ванька, по-прежнему не слыша никаких звуков, кроме собственного голоса. – Коль ветер лавиной, и песня лавиной, тебе половина – и мне половина-а!»
Его ручные змеи – зверюги, чудовища, монстры! – постоянно были рядом. Достаточно направить их – и любой враг будет сметен, разбит, уничтожен, стерт с лица не только земли, но и всех остальных миров. Настоящая эйфория захлестнула Ваньку. Всесилен! Абсолютно всесилен!
Однако чем ближе подступал он к скоплению существ вокруг Загарино, тем все большие сомнения закрадывались в его мысли. Эти ангелы и демоны – ведают ли они, что творят? Понимают ли, какой вред наносят одним своим присутствием? Или они, словно неразумные дети, влезли дружно в одну песочницу, даже не подозревая, что своим несметным числом попросту развалят ее рано или поздно? Уже трещат деревянные бортики, уже вытекают из разошедшихся швов и стыков струйки песка. Недавняя горка, красовавшаяся посередине, развалена и затоптана, а они все продолжают и продолжают лепить куличики, выскребая остатки, не соображая, что вскоре лепить станет вообще не из чего! Так злоумышленники они или дети? Осознанно или по незнанию уничтожают окружающее их пространство? Однажды побывав в шкуре человека, необдуманно и неосмотрительно помчавшегося наказывать людей, чье поведение ему не приглянулось, теперь Ванька не хотел ошибиться снова. Прихлопнуть их, как мух, или взмахом руки отогнать, вспугнуть?
Так, толком не заметив, Ванька познакомился с оборотной стороной могущества – постоянным и неусыпным самоконтролем. Только неуверенный, нестабильный и, по сути, слабый человек воспользуется любой возможностью, которая сулит ему выгоду или еще большее преимущество. Только слабый беззастенчиво расправится с еще более слабым. А удел по-настоящему сильных – всегда сомневаться в том, насколько необходимо эту силу применять.
Ванька обдумывал варианты, просчитывал вероятности. Он не хотел никого убивать, и выходило, что просто разогнать всех к чертовой бабушке, удалить из эпицентра в более подходящие места, рассредоточить – все это позволяло добиться желаемого результата не меньше и не хуже, чем уничтожение. Привести концентрацию существ в данном месте к нужному показателю и при этом не лишать их жизни – это, без сомнения, гуманно. Вот если такой способ не даст необходимого результата – тогда придется свои действия как-то корректировать.
Первые же успехи в столкновении с существами показали, как он был прав. Нет, песок продолжал течь изо всех щелей, он и не ждал мгновенного результата, но изменения все же были, пусть пока практически незаметные. Его не наказали за самовольство, и, значит, направление выбрано верное. Воодушевленный, он закончил с пробными, робкими, аккуратными подходами и попытался придать принимаемым мерам надлежащий масштаб.
Возможно, он слишком хорошо отнесся к существам. Возможно, зря их щадил. Вместо того чтобы понять, что от них требуется, и помочь ему в воплощении задуманного высшими силами, черно-белая армия собравшихся возле эпицентра нанесла ответный удар. Ванька, отвыкший от боли и чувствовавший себя в безопасности в своей новой ипостаси, вдруг в полной мере ощутил, каково бывает человеку, когда с него заживо сдирают кожу. Ему пришлось вернуться в туманно-водный кисель, раствориться в нем, выждать время, когда чудодейственные струи излечат раны, уймут чудовищное жжение, помогут восстановиться. Пока длился этот процесс, Ванька принял решение не быть столь мягким по отношению к бессовестным созданиям, не оценившим его великодушия. Они не понимают, что он старается для их же блага? Ну что ж, он им скажет об этом прямо! Они продолжают мастерить куличики? Тогда он лишит их способности мастерить хоть что-либо!
* * *Федор Кузьмич стремительно прошелся вдоль стены. Ни щелочки, ни бреши! Что же, ждать, когда кто-нибудь оттуда выйдет? А ежели никогда? Ежели теперь община перешла на полную автономию, и единственный, кто отныне станет шастать снаружи, – сам хозяин, обращающийся то орлом, то неваляшкой?
Вдалеке послышалось лихое клаксонное «фау-фау-ва-ааа!», но Денисов не смог наверняка определить, из-за барьера донесся сигнал или с трассы.
В тайге бушевали выплески Силы – там шло сражение неваляшки с объединенными и уже изрядно потрепанными отрядами Светлых и Темных.
В конце концов он сам себе назначил время: если до четырех утра ничего не произойдет, если не найдется какой-нибудь выход, то перед рассветом он применит «Светлый Клин». А до той поры надлежало спрятаться, укрыться в пожухшей траве – это ведь он за щитом ничего взаправдашнего не видит, а сам-то, наверное, как на ладони! Кто ж оттуда высунется, если он, будто призрак, шарахается туда-сюда?!
И только он устроился в ложбинке на бессумеречной полосе, неподалеку от едва приметной тропки, тянущейся к барьеру, только успел посетовать, что не прихватил с собой теплой одежды, как на том месте, где он стоял буквально минуту назад, материализовалось три силуэта. Без звука, без ярких красочных эффектов, без разводов и ряби на прозрачной, невидимой глади щита – просто возникли, будто по щелчку выключателя. Постояли без движений, приглядываясь, прислушиваясь и давая рассмотреть себя участковому. Двое были ему незнакомы – рослый, плечистый парень в фуфайке и бородатый крепыш с забинтованной или, скорее, загипсованной рукой. Третьим был шулер, вор и по совместительству нетоц на полставки – Ленька.
Денисов застыл, сжавшись на дне сырой ложбинки, в каких-то пятнадцати-двадцати шагах от них. Впрочем, близлежащие окрестности их не интересовали, их носы тянулись в сторону тайги и лагеря. Видимо, почуяли что-то жители общины, забеспокоились.
– Отседова ничего не поймем! – шепнул Ленька спутникам. – Надыть ближее!
Согласно кивнув, они, озираясь, двинулись к кромке бессумеречной полосы. Так-то! Сами же виноваты в этом побочном эффекте – и сами же теперь страдают, что не отовсюду можно в Сумрак шагнуть! А без него обходиться отвыкли.
Денисов понятия не имел, все ли трое являются Иными. Он знал, что в распоряжении у него есть только эта бессумеречная полоса шириною в сто пятьдесят шагов. Ежели они выйдут за ее пределы – они обретут Силу. Ежели вернутся обратно – будут под надежной броней магического щита. Отсутствие Сумрака уравнивало их в возможностях. Пропустив их мимо себя и бесшумно поднявшись за их спинами, оперуполномоченный Денисов расстегнул кобуру.
– Стоять! – рявкнул он. – Милиция!
Троица разве что не подпрыгнула – так неожиданно прозвучал в тишине сибирской ночи грозный голос участкового. Громила сразу задрал руки, бородатый крепыш съежился, но не из-за страха, а на манер пружины, готовой распрямиться стремительно и всесокрушающе. Ленька постоял спиной к лейтенанту, затем медленно обернулся.
– Оптыть! – с задумчивым удивлением сказал он. – Нашел-таки!
– Не двигаться! Руки за голову! При попытке к бегству стреляю на поражение!
Ленька едва заметно дернул подбородком, и это явилось сигналом для взведенной пружины. С глухим рычанием, набычившись, на Денисова ринулся похожий на цыгана крепыш. Мелькнула в темноте белая молния. Федор Кузьмич рывком отклонился назад, пропуская укрепленное гипсом предплечье в считаных миллиметрах от своего лица. Аж ветром обдало! Удар планировался настолько чудовищный по силе, что, попади «цыган» по голове участкового, наверняка расколол бы череп, будто грецкий орех молотком. Однако замах был всего лишь отвлекающим маневром. Попал бы – хорошо, а нет – так пока милиционер уворачивался, появилось время вынуть нож. Держать его приходилось в левой, здоровой руке, но, судя по уверенным движениям, ею «цыган» владел не хуже, чем правой. Прочертив лезвием невидимую линию на уровне живота, он заставил лейтенанта отшатнуться еще дальше. Скользящий шаг, взмах, сверкнули яростные, беспощадные глаза, тускло блеснул в свете луны занесенный тесак. Поймав взглядом его местоположение, Денисов как следует толкнулся ногами, взвился, вцепился в кисть обеими руками, почувствовал, как ладони переняли первоначальный импульс удара. Крепыш был невероятно силен физически, даром что ростом не вышел, поэтому действовать нужно было как можно быстрее. Оставив левую руку на запястье противника, тыльной стороной правой ладони Денисов врезал под локоть, выворачивая его кверху. Против анатомии не попрешь, и «цыган», дабы компенсировать давление на сустав, сам начал пригибаться и разворачивать корпус. Денисов сделал всего полшажка вправо – и оказался практически за его спиной. Короткий удар под колено, руку с тесаком – в замок и на излом, схватить за волосы, потянуть в противоход. Все, как учили в свое время в школе милиции. «Цыган» послушно скрючился, затем от небольшого, легкого нажима рухнул лицом в траву. Теперь все просто – наступить коленом на копчик, свободной рукой вытряхнуть из ослабевших пальцев нож, достать наручники…
