Небо внизу - Юлия Стешенко
– В справочнике о таких побочных эффектах ни слова не сказано.
– А может, правильно, что не сказано? В инструкции-то черная кошка была, а не курица.
– То есть, это я виновата?
– Нет. Ты молодец. И кошку спасла, и проклятие уничтожила, – присев на корточки, Том, навернув рукав на кулак, деловито начал обмахивать подол Теодоры от пыли. – Эвери мы скажем, что так всегда бывает, когда ритуал проводят не в месте укоренения проклятия.
– Не верю своим ушам. Ты что же, научился врать клиентам?!
– Ну не могу же я допустить, чтобы тебя побили, – сверкнул улыбкой Том. – Тем более за спасение кошки.
Когда Тео вышла из дома, вдова Эвери дисциплинированно сидела в кресле и даже сжимала в руках спицы с вязанием. Правда, одну из них она держала задом наперед, но сама попытка заслуживала уважения.
– Все в порядке. Я сняла проклятие, – гордо объявила Теодора, с ходу задавая тон беседы. – К сожалению, дом пострадал, но вы же понимаете: в таких запущенных случаях побочные эффекты неизбежны.
– Да-да, конечно. Я понимаю… – медленно, словно в трансе, Эвери отложила вязание. – Вы точно уверены, что проклятия больше нет?
– Совершенно. Я проверила – дом чист.
– Хорошо. Замечательно. Это замечательно, – Эвери поднялась, переступила с ноги на ногу, настороженно поглядывая на дверь. – А побочные эффекты… они… значительные?
– Весомые, – честно признала Тео. – Вам предстоит весьма недешевый ремонт, поэтому я делаю скидку – пятнадцать процентов от счета за выполненные работы. Полагаю, эти деньги будут вам полезны.
– О… Это так мило с вашей стороны! Да пребудет с вами свет пречистого огня! – Эвери клюнула воздух около щеки Теодоры. – Кстати, вы знаете… Я вспомнила один момент… Не могу сказать, что это была именно ссора, но разговор произошел крайне неприятный…
– И какой же это был разговор? – подтолкнула нерешительно мнущуюся вдову Теодора.
– Я даже не знаю… Джонатан просил меня никому не рассказывать. Это была очень неловкая ситуация…
– В таких серьезных вопросах важна абсолютная честность, – очень серьезно кивнула Тео, сжав пухленькую ладошку вдовы Эвери. – Поверь: все, что вы скажете, останется между нами.
– Да? Да… – пожевала узкими губами Эвери. – Вы, наверное, правы. Мне действительно стоит вам рассказать… Прошлым летом, в июле, в Кенси появилась шайка мигрантов из Негоро. Они заняли старые хибары охотников – за городом, у реки, раньше стоял десяток сараев. Совершенно необустроенные, только крыша, лежанка и очаг, но вы же знаете этих выходцев из Негоро. Наверное, для них это были дворцы. Мы, жители Кенси, ничего не имеем против приезжих, но у всякого гостеприимства есть границы! Комитет ответственных граждан обратился в жандармерию – мы убедительно просили оградить город от мигрантов. Но вы же знаете наших жандармов! Бонито сказал, что эти развалюхи и так рассыпаются, а значит, нет смысла поднимать шум из-за ерунды. Но это была не ерунда! Только представьте себе, госпожа Дюваль – эти ужасные люди буквально наводнили город. Грузчики в порту – черные, уборщики в ресторанах – черные, работники у фермеров – черные. По улице было страшно идти – везде, везде эти кошмарные лица! Кражи, конечно же, начались, у бедняжки Эмили отобрали кошелек и сережки. Правда, грабители были в масках, но от них так неприятно пахло… Мы ни секунды не сомневались, кто именно совершил ограбление.
– О да. Запах – это веская улика, – хмыкнула Тео, но Эвери не почувствовала подвоха.
– Вот! Вот именно! Такие детали всегда изобличают преступников. Но Бонито снова не захотел решить проблему. Он сказал, что жандармы провели обыск в хибарах, но не обнаружили улик… Естественно, не обнаружили! Бандиты сразу же выбросили кошелек!
– А сережки? – внезапно вмешался в разговор Том.
– Что – сережки? – растерялась Эвери.
– Сережки бандиты тоже выбросили? – наивно моргнул светлыми ресницами Том.
– Сережки?! Нет, конечно. Какие глупости ты говоришь. Ну кто станет выбрасывать золото?
– Вот и я думаю, что никто, – покладисто согласился Том. – Но раз не выбросили – значит, продали? Можно было бы опросить скупщиков краденого, получить описание внешности преступников…
– Да откуда тебе знать! – вспыхнула Эвери. – Можно подумать, ты хотя бы день в жандармерии работал. Может, Бонито не захотел расследовать это дело! А может, бандиты серьги не продавали… Захотел главарь – и подарил своей женщине. Такое ведь тоже может быть!
– Но вы же говорили, что в поселении мигрантов проводили обыск, – взгляд у Тома был простодушным на грани имбецильности.
– Проводили! Но если преступники захотят скрыть улики, они их обязательно скроют!
– Вы совершенно правы, госпожа Эвери, – примерившись, Тео быстрым движением тыкнула Тома локтем под ребра. – Преступники очень хитроумны, а ошибки в расследовании возможны. Но я не совсем понимаю, как эта история связана с проклятием.
– Да самым прямым образом! Наш чудесный, мирный Кенси превращался в трущобы. Все ответственные граждане понимали, что с этим нужно бороться, вот только наш начальник жандармерии – бесхребетный червяк! Мы постоянно, постоянно просили Бонито принять меры. И что же вы думаете? Этот никчемный человек заявил: пусть лучше мигранты в порту работают, чем бродяжничают. Вы представляете?! Прямо так и сказал! Но пречистый огонь не позволил свершиться беззаконию. Кто-то из черных голодранцев случайно поджег свою хибару – наверное, по пьяни. Полыхнуло сразу, огонь перекинулся на соседние дома…
– И пожарные приехали слишком поздно, – понимающе улыбнулась Тео.
– Не совсем. Джонатан был глубоко порядочным человеком, он никогда не опустился бы до такой подлости. Пожарные прибыли сразу же и вывели из поселка всех, кто там был. Но… они не стали тушить лачуги. Поселок выгорел дотла. И после этого… может, дня через два… к нам пришла женщина с ребенком. Сначала я испугалась: у этих чернокожих такие ужасные, такие грубые лица. Но женщина казалась истощенной, да и ребенок у нее все время плакал. Я пустила их в холл, отдала старую одежду Реми, мешочек пшеничной крупы и две медяшки. Вы думаете, что эта черная поблагодарила меня за доброту? Нет! Взяла все, что я ей дала, а потом взглянула жутко так, исподлобья, и говорит: я в доме не живу – и вы не будете. Беда, говорит, как ветер – на всех дует, – Эвери помолчала, бессмысленно сжимая и разжимая ладони. – Но это ведь не было ссорой, правда? Эти женщина… она была подавленной, но совершенно спокойной. И сказала всего пару фраз. Ни заклинаний, ни пентаграмм, ничего такого… Я даже внимания не обратила. Подумала, что это обычная бродяжка… А потом Джонатан умер, Реми начал болеть, и я
