Меченный смертью. Том 2 - Валерий Юрич

Потянуть время и вызвать дополнительные, уже вполне обоснованные, подозрения? Это оправдано только в том случае, если у меня есть хоть какой-то план. Но его не было. В любом случае меня заставят опустить ладонь на этот чертов шар. И не важно, когда это произойдет: через пять секунд или четверть часа — итог будет один.

Да, к черту все! — подумал я. — Помирать, так с гордо поднятой головой. Глупо бояться неизбежного.

Я направился к столу с шаром. Отодвинув стул, я готов был уже сеть, но тут вдруг меня пронзила нестерпимо жгучая боль в области черной метки. Сопротивляться ей не было никаких сил. Создавалось такое ощущение, что все содержимое черепной коробки наполнилось через шрам расплавленным свинцом.

Я нервно схватился рукой за спинку стула и захрипел от дикой боли. Все, чего я сейчас искренне желал, чтобы мне побыстрее вынесли мозги и избавили от страданий. Просто дотянуться и дотронуться до шара — и боль сразу закончится. Эта мысль вопреки инстинкту самосохранения оформилась в медленное движение правой руки в сторону анализатора аспектов. Я не мог этому сопротивляться. Было такое ощущение, что жгучая резь в голове управляет моим телом.

Ну уж нет. Если чья-то адская воля толкает меня к самоубийству, то игра будет идти по моим правилам. И в следующий миг я собрал всю доступную мне ману и, приложив ладонь к черной метке, выстрелил в нее мощнейшим огненным заклятием. Точнее, я бы сделал это, если бы владел аспектом огня. Но сейчас я надеялся, что хотя бы пустота сработает посильнее, чем вчера со снайпером, и милосердно соблаговолит избавить меня от страданий.

В следующий миг… боль исчезла, словно ее и не было. Ощущение было такое, словно мою голову вытащили из адского пламени и поместили в спасительную прохладу. Я застыл в изумлении и медленно провел дрожащими пальцами по покрытому испариной лбу.

— Ваше сиятельство, с вами все в порядке? — услышал я обеспокоенный голос Ярцева.

Он подскочил ко мне сбоку и придержал за руку.

— Все хорошо, Виктор Петрович, — хрипло ответил я. — Очередной приступ мигрени, только и всего.

Я не стал оглядываться на Смирнова. Не знаю, почувствовал ли он сейчас всплеск аспекта пустоты, но, я был уверен, что фон от меня легко дойдет и до стены. Слишком много маны вложил я в этот самоубийственный магический удар. Но, судя по тому, что из-за моей спины не раздалось ни звука, оперативник, похоже, просто ждал более явного и очевидного доказательства.

Ну что ж. Не будем заставлять его ждать. Я благодарно кивнул на прощание Ярцеву, сел на стул и решительно накрыл ладонью лежащий передо мной черный шар. Его поверхность пошла едва заметной рябью, которая постепенно стала отдавать двумя оттенками. Я изумленно смотрел на происходящее. В это было просто невозможно поверить. Я ожидал, что шар станет полностью изобличающе светло-серым, но вместо этого там явственно проступили красный и синий цвета. Они сосредоточились в левой половине шара и заняли примерно одну шестую часть от его объема.

Я услышал сзади неторопливые шаги. Соловьев приблизился вплотную к столу и, судя по всему, напряженно уставился на анализатор. А напрягаться было из-за чего. Шар показал, что у меня развиты два аспекта: огонь и вода. Судя по занимаемой этими цветами площади, до достижения первого уровня мне оставалось прокачать аспект воды на одну ступень.

Я не стал поднимать на оперативника свой торжествующий взгляд. Просто спросил ледяным голосом:

— Надеюсь вы полностью удовлетворены и удостоверены увиденным? Или мне еще подержать руку?

Ответом на мой вопрос была продолжительная тишина. А потом раздался хриплый и извиняющийся голос оперативника:

— Простите, ваше сиятельство, за мою дерзость и бестактность. Признаю, что я перешел все мыслимые границы приличий. И искренне надеюсь, что этот вопиющий инцидент останется только между нами.

После этих слов у меня сразу отлегло от сердца. Значит оперативник не почувствовал мое использование магии пустоты. Видимо, мой шрам как-то погасил этот всплеск и к тому же создал защитную иллюзию из других аспектов, которые, скорее всего, были прокачаны у прежнего владельца тела.

Так вот значит, в чем секрет. Теперь я понял, как дикие погонщики скрывали аспект пустоты. Они не просто направляли ману в объект, связанный с их тайным именем, а выстреливали в него мощным заклятием. И, если бы не этот внезапный приступ головной боли… Откуда он вообще взялся? Раньше со мной такого не случалось. Больше всего это было похоже на вмешательство извне. Но если это так, то кто мне помог? Неужели тот странный шаман? Вопросов становилось все больше, а ломать голову над ответами времени не было.

Я убрал руку с шара и медленно поднялся со стула. Холодно глянув на Соловьева, я молча кивнул и отойдя к большому камину, тяжело опустился в кресло и потер рукою лоб. Мне нужно было поддержать образ человека, еще не полностью отошедшего от приступа головной боли.

И я был рад услышать, что мое представление возымело нужное действие. Оперативник, почти перейдя на шепот, отправил на проверку сначала стрелка, а потом Ярцева.

Увидев, что у Игоря проявился аспект смерти, Соловьев удивленно хмыкнул, но ничего спрашивать не стал. Видимо, посчитал, что не стоит и дальше накалять обстановку. К тому же его текущее расследование никак не касалось этого никчемного аспекта. Шар, конечно же, не мог показать, какие специализации прокачаны у испытуемого. Иначе бы снайпера сразу же схватили за некромантию. Вторым у Игоря, как я и думал, был развит ярко-голубой аспект воздуха. При этом, снайпер считался уже весьма сильным магом и был близок к достижению четвертого уровня.

Покончив со своими непосредственными обязанностями, оперативник закрыл кофр с анализатором. В это время в комнату вошел управляющий, толкая перед собой серебристую тележку с чайными приборами и большим блюдом с пирожками.

Каким бы отталкивающим мне не показался сегодня Соловьев, но окончательно портить с ним отношения явно не стоило. К тому же он теперь в какой-то степени будет чувствовать себя моим должником. И здесь главное было не переборщить и не вызвать у оперативника стойкую ответную неприязнь.

Я поднялся с кресла и, все еще поглаживая лоб, постарался изобразить на лице улыбку.

— Иван Федорович, — обратился я к оперативнику, — я, признаться, сегодня немного