Эпоха второсортных злодеев - Сергей Сергеевич Мусаниф
— Вы тоже контрабандист?
— О, нет, — сказал он. — Я Холден. Генри Холден. Я — британский шпион.
— А я — Боб, — сказала я. — Богиня хаоса и разрушения.
— Прямо как моя бывшая жена, — улыбнулся он.
Зубы у него были белые и безупречно ровные. Видимо, в Интеллидженс Сервис хорошая стоматологическая страховка.
— Угу, — у меня не было настроения соревноваться с ним в остроумии.
— Сегодня вечером я буду пить и курить сигары в компании резидента ЦРУ и одного подозрительного русского, — сказал Холден. — Думаю, что он из КГБ. А на следующей неделе я собираюсь полезть в джунгли в поисках странного.
— Отличный план.
— И в связи со всем этим у меня к вам вопрос, Боб, — сказал он. — Что вы делаете завтра вечером?
— Торгую сигарами.
— А после работы?
— За мной пытается ухаживать один парикмахер, — сказала я. — У него есть опасная бритва.
— А у меня есть пистолет и лицензия на убийство, — сказал Холден. — Правда, я оставил все это в других штанах.
— Тогда приходите, когда переоденете штаны.
— Заметано, — он вытащил из кармана четыре мятые сотенные купюры, положил их на прилавок, сунул коробку с сигарами под мышку и ушел.
Сразу после него явился Карлос и стал настойчиво вопрошать, что это за гринго.
— Просто гринго, — сказала я.
— Когда он проходил мимо парикмахерской, странно на меня посмотрел.
— Возможно, он просто хотел постричься, но у него не было денег, — сказала я.
— Думаешь?
— Конечно.
— У гринго всегда есть деньги, — сказал Карлос.
— Не всегда. Я, например, тоже гринго.
— Ты уже своя, Боб, — сказал Карлос. — Чего от тебя хотели эти парни из отеля?
— Просто один старый знакомый попросил о встрече, — сказала я.
Карлос нахмурился. Не знаю, что ему больше не понравилось, сам факт наличия у меня старого знакомого или его связь с «Континенталем».
— Здесь не принято о таком спрашивать, и я никогда не задавал тебе этого вопроса, Боб, — сказал Карлос. — Но любопытство гложет меня изнутри, как сотня голодных хорьков, и я надеюсь, что ты не обидишься…
Он замялся.
— Ты, наверное, хочешь спросить, чем я занималась до этого, — предположила я.
— Ну… да.
— Я была копом, — сказала я.
— Копом? Ты работала в полиции?
— В убойном отделе.
— А потом…
— А потом что-то случилось, — сказала я. — И теперь я пытаюсь стать другим человеком. А тот старый знакомый из отеля — это всего лишь отголосок моей прошлой жизни.
— О, — сказал он. — Ясно.
Тут к Карлосу пришла клиентка, и он отправился творить красоту, а я осталась в одиночестве и подумала, кого я пытаюсь обмануть. Я ведь вовсе не стремилась стать другим человеком, это для меня был бы слишком амбициозный план. Все, что я пыталась сделать, это не развалиться на части, и получалось у меня так себе.
Бывали, конечно, хорошие дни, но бывали и плохие.
Часов в одиннадцать утра на улицу пришел индеец. Это было настоящее дитя леса, не тронутое цивилизацией, грязный, нечесаный, в набедренной повязке и с коротким кривым копьем в руках. Единственным штрихом, по которому его можно было охарактеризовать, как героя нашего времени, был фитнес-браслет. Правда, носил он его не на руке, а использовал в качестве серьги в правом ухе.
Индеец уселся на противоположной стороне улицы, прямо напротив входа в магазинчик Гарсии, прислонился спиной к стене, положил на колени свое нелепое копье и пристально уставился на витрину с трубками и сигарами.
Необычное явление. Эти парни не любят города и предпочитают не соваться в них без крайней необходимости. Должно быть, они считают, что здесь слишком мало природы…
Явление стало еще более необычным через полчаса, когда к нему присоединился его коллега. Этот был без копья, зато на поясе у него висело здоровенное ржавое мачете. Я вышла поинтересоваться, не могу ли чем-то им помочь в этих каменных джунглях, но они никак не реагировали на мои обращения. Возможно, они просто не говорили ни по-английски, ни по-испански.
К полудню (что очень для него нетипично) в лавку заявился Гарсия и с порога заявил, что повышает мне зарплату (что для него было еще более нетипично).
Сама понимаешь, дела отнюдь не шли в гору, и я опасалась, что вскоре он вообще не сможет позволить себе моих услуг.
— Лишняя сотня песо мне не повредит, — сказала я. — Но с чего этот аттракцион невиданной щедрости?
— Сотня песо? — переспросил он. — К черту сотню песо, Боб. Я собираюсь поднять твое жалованье в два раза. Ведь ты этого достойна.
С последним его утверждением я спорить не стала, но все остальное вызывало законные сомнения.
— Дай угадаю, — сказала я. — Тебе приснилась мадонна, которая сказала, что ты слишком мало мне платишь… Нет, вот версия получше. С тобой связался недавно приехавший в город гринго и попросил повысить мне зарплату, пообещав взять на себя все дополнительные расходы?
Гарсия потупился, и я поняла, что угадала. Впрочем, это была не очень сложная загадка.
Первым моим порывом было позвонить в «Континенталь» и высказать сукину сыну Кларку все, что я думаю о его попытках влезть в мою жизнь, но потом я передумала. В конце концов, я была уверена, что Кларк скоро объявится здесь собственной персоной.
Это было вполне в его стиле.
— Это хорошее предложение, Боб, — сказал Гарсия. — Только дурак бы от него отказался. А я не дурак, я бизнесмен, и если я вижу способ сократить накладные расходы…
— К тебе никаких претензий, — заверила я.
— Хоть с этим разобрались, — сказал он. — А что делают все эти индейцы на той стороне улицы?
— Понятия не имею, — я посмотрела наружу, их там было уже четверо. — Со мной они не разговаривают.
— Попробую я спросить, — сказал Гарсия и направился к ним.
Возможно, тут сыграл свою роль тот факт, что Гарсия был мужчиной, а возможно, он просто знал несколько слов из их языка, но индейцы с ним заговорили и принялись что-то объяснять, отчаянно жестикулируя. Их диалог продолжался минут десять (за это время я успела продать две пачки сигарет местным работягам), а потом Гарсия вернулся ко мне, изрядно озадаченный.
— Это какая-то очень странная история, но похоже, что они здесь из-за тебя, Боб.
Что ж, в моей жизни уже было несколько странных историй, и, думаю, я готова была узнать еще одну, не слишком удивляясь.
— Для странного ритуала, от которого зависит жизнь всего племени, им нужен
