Тёмные пути - Андрей Александрович Васильев
Дверь в залу приоткрылась, в нее заглянул молодой человек, судя по внешнему виду, официант.
— Прошу прощения, — подал он голос. — Господа и дамы, есть какие-то пожелания?
— Да, верно. — Шлюндт подцепил со стола массивную кожаную книжицу. — Валерий, ты же со службы, наверняка хочешь есть. Закажи себе что-нибудь. Рекомендую фрикасе из куриных желудков с эстрагоном. Блюдо не самое замысловатое, но здесь его готовят очень хорошо.
— У вас есть окрошка? — вдруг громко спросила Стелла. — На квасе? Есть? Вот ее и подайте.
Официант вопросительно глянул на меня.
— Принесите, — подтвердил я. — И хлеба ржаного.
— Молодец, — похвалила меня Марфа. — Лучше русской кухни ничего нету. И полезней! Карл Августович, очень тебя прошу, молчи, не затевай спор, и так уже час языками попусту мелем, а дело стоит. Давайте лучше выпьем. Валера, ты как насчет водочки? Эти вон вино хлещут, а мне чего покрепче хочется, только одной как-то невместно.
— Почему нет? — неожиданно для себя самого согласился я. — Можно и водочки. Опять же — Стелла здесь, если надергаюсь, она меня домой отвезет. Да, дорогая?
— Конечно, родной, — в тон мне ответила Воронецкая.
Окрошку подали на редкость быстро, и я, не обращая внимания на соседей по столу, которые как раз закончили трапезу, начал бодро работать ложкой, тем более что рюмка водки, огненным шаром прокатившаяся по пищеводу, пробудила зверский аппетит.
— Н-да, время и впрямь поджимает, — печально констатировал Карл Августович, щелкнув крышкой массивного золотого брегета и глянув на циферблат. — Валера, ты же будешь не против, если мы начнем обсуждать то, ради чего собрались?
— Абсолютно, — ответил я, прожевав кусок очень вкусного и душистого хлеба. — И сразу — да, я не против, если госпожа Марфа вольется в наш дружный коллектив. Собственно, я это и ей говорил, и вам тоже. Сказал бы и остальным, но они мне нечасто звонят.
— Вот тебе и раз! — усмехнулась верховная ведьма. — Все так просто и несложно. Спасибо, молодой человек, мне сейчас было приятно. И я это запомню.
— Не сказал бы, что все очень просто, — желчно заметил Арвид. — Я не против того, чтобы наш круг расширился, но мне кажется, что вновь прибывшие концессионеры должны иметь меньше преференций. Например, получать материалы от Хранителя позже остальных. Это мне кажется справедливым.
— А мне нет, — тут же отозвался Шлюндт. — Подобные полумеры ведут к возникновению конфликтов, а наш юный друг еще в прошлый раз дал нам понять, что ему подобная головная боль не нужна. Как там было? «Всех вас на хрен пошлю»? Или что-то в этом роде?
— Ну да. — Я с неохотой оторвался от изумительно вкусной окрошки. — Все так и случится. Господа и Марфа, давайте я все же сначала поем, а то эти разговоры весь смак от пищи убивают. Стелла, душа моя, скажи юноше за дверью, чтобы они мне еще тарелочку принесли. И пирожков с мясом, если есть. Знаешь, такие вот маленькие бывают, с коричневой корочкой.
— Хорошо, — покладисто ответила ведьма и отправилась выполнять мою просьбу.
— Ну а чтобы развеять скуку, вот вам предмет для обсуждения, — сообщил я сотрапезникам и положил в центр стола рисунок, на котором были изображены кулон и кольцо из моего сна.
Глава третья
Есть-то я ел, но то и дело поглядывал на лица сотрапезников, которые по очереди изучали рисунок, передавая его друг другу. Вурдалаки выглядели чуть озадаченными, Шлюндт — безмятежным, из чего я понял, что этот хитрец, даже не имея дополнительной информации, уже сделал кое-какие выводы, ну а Марфа и вовсе на листок глянула исключительно для проформы. Оно понятно, ничего нового для себя верховная ведьма увидеть не могла, ибо получила данные изображения раньше всех остальных. Не просто же так Стелла рисунок еще в моем подвале сфотографировала, верно?
— Так мы чего ищем? — уточнил Ростогцев. — Кулон? Или же перстень?
— Это кольцо, — поправил его Карл Августович. — Да-да, уважаемые сотрапезники, именно так. Должен заметить, что современное народонаселение совершенно не разбирается в деталях, которые отличают кольцо от перстня, оно ориентируется только на ширину украшения и размер камня, ему сопутствующего. Ну или же полное отсутствие такового. Между тем европейские ювелирные традиции, сложившиеся еще в те века, которые принято называть Темными…
— Карл Августович, это очень интересно и познавательно, но для лекции о мировых ювелирных традициях мы можем выбрать другой день и время, — заявил Арвид. — А мне сейчас хотелось бы определиться до конца с нашими внутренними делами. Позиция Хранителя понятна, я от него другого и не ждал. Но…
— Так вроде уже определились? — холодно заметила Марфа, постучав ногтем указательного пальца по рисунку, лежащему перед ней. — Ты мне сам вот эту картинку передал, стало быть, не против моего присутствия.
— Поддерживаю, — отпив кофе, произнес Шлюндт. — Акцепт в чистом виде. Стелла, голубушка, раз уж ты сегодня у нас за распорядителя, закажи мне пару эклеров. Только с заварным ванильным кремом, хорошо? Не с шоколадным.
Воронецкая, только-только вернувшаяся обратно в кабинет из коридора, на секунду зависла, после выдавила из себя улыбку и снова скрылась за дверью.
— Арвид, если есть желание сорвать на ком-нибудь зло, можешь после того, как эта вертихвостка вернется, попросить ее заказать тебе, например, тартар или стейк с кровью, — предложил сумрачному вурдалаку Ростогцев. — Вон у нее как скулы свело, не нравится на посылках служить. Марфа, я полагаю, будет не против?
— А что я? — Передернула плечами ведьма. — У нее теперь, судя по всему, другой хозяин, его и спрашивайте.
— Неправильный подход к вопросу. — Я отправил в рот последнюю ложку окрошки и печально глянул в опустевшую тарелку. — Можно даже назвать его провокационным. Можно, но я не стану этого делать, пропустив данную шпильку мимо ушей, в ознаменование новой фазы наших совместных отношений. Но на всякий случай замечу, что я на редкость мелочен и мстителен.
— Валерий преувеличивает, — благодушно сообщил присутствующим Шлюндт. — На правах того, кто с ним знаком дольше остальных, ответственно заявляю: он не таков. Он просто хочет казаться хуже, чем есть на самом деле.
— Прямо как я в молодости, — усмехнулся Арвид, — до того, как осушил свою первую сотню смертных.
— Все относительно, — вступил в беседу Ростогцев. — Думаю, один из моих подручных, которого звали Данилой, мог бы с вами не согласиться, господин антиквар.
— Сейчас подадут. — Снова вошла в кабинет
