Сказки. Обо всём понемногу - Екатерина Огнева
Бутылка мутного стекла стоит на бочке. Бутылка открыта, мистер Донахью прямо чувствует, как тянется из нее и забирается ему под язык горький запах хмеля.
Он хватает бутылку, и тут золотой сон грубо прерывается. Кто-то захлопывает дверь погреба и задвигает засов.
- Эй! - кричит мистер Донахью, к которому в прохладе начинает возвращаться здравый смысл. - Чего вы хотите?
- Здравствуйте, мистер лепрекон, - слышится детский голос.
***
- Девочка, - кричит мистер Донахью полчаса спустя, - выпусти меня! Сколько можно объяснять, я не лепрекон!
Он проклинает жару, из-за которой все сидят по домам и не видят, что творится у него на заднем дворе. Где все любопытные старушки? Где мальчишки, которых он гонял со своего забора?!
Эвис-Мевис сидит снаружи у подвального окна и ждёт.
- Возмутительно! - кричит мистер Донахью. - Все в городе меня знают, у меня табачная лавка, это безобразие!
- Ты - лепрекон, - говорит Эвис-Мевис. Ей нельзя ошибиться. - Я поймала тебя, теперь ты должен исполнить три желания.
Эвис-Мевис десять. Выпученные глаза, волосы криво заплетены, двух передних зубов нет. Платье подарили дамы из Комитета. Оно хорошее, только большое, на вырост, и пятно на юбке не удалось отстирать. Зато на карманах оборки, она вечно их теребит, и они отрываются. Мама ругалась и пришивала по-новой, но недавно папа увёз маму за новым младенцем, а вернулся один, и снова запил. Поэтому Эвис-Мевис очень нужен лепрекон.
Лиззи О’Нил в школе всё ей рассказала. Эвис-Мевис еще удивилась: почему никто не думает про мистера Донахью? Он рыжий, невысокий, денег у него куры не клюют. Лиззи сказала, что лепрекона можно поймать на пиво или мед, и Эвис-Мевис стащила одну бутылку у папы. Может, он и не заметит.
Мистер Донахью ещё возмущается, потом просто громко дышит: тяжело, со всхлипами. Ей его не жаль.
- Мне нужно три желания, - повторяет Эвис-Мевис.
- Зачем? - голос из подвала теперь совсем другой. Холодный и старый.
- Мне нужно десять долларов.
Тогда она отдаст долг в лавке и купит леденцы Тиму и Дэнни. Близнецам три года, они все время шумят и замолкают только когда получат сладкое.
- Ещё?
- Работа для папы. Чтобы у него всё стало хорошо.
- Твоего папу выгнали со всех окрестных лесопилок, а последние два раза ещё и побили за воровство.
- Неправда! - теперь Эвис-Мевис сама кричит. Она раскачивается и не может остановиться. Когда она, наконец, успокаивается, то видит, что в дверь погреба просунуты две помятые бумажки по пять долларов. Она падает на колени, хватает их и прячет в карман.
- Я сейчас открою!
Она хватается за засов и тянет изо всех сил.
- Можно выходить, - говорит она темноте. - Вы - мой самый лучший друг, мистер лепрекон. Мне даже не надо пока третьего желания.
Мистер Донахью стоит на крыльце и смотрит, как Эвис-Мевис бежит домой. Она крепко сжимает десять долларов в кулаке. Завтра она пойдёт в лавку!
- Я никому не друг, - говорит мистер Донахью.
Вечером отец увидит деньги, даст Эвис-Мевис затрещину и заберет их. Он пойдёт в хижину у пруда, где Чарли Нокс продаёт свой самогон и заводит пластинки. Поздно ночью он выйдет оттуда и ему почудится, что вместо луны на воде рассыпаны монеты. В пруду его утром и найдут.
Троих детей сразу взять никто не захочет. Эвис-Мевис дамы из Комитета определят в помощницы портнихе за еду и жилье. Дэнни усыновит какой-то проезжий фермер и увезет далеко-далеко, а Тима отправят по железной дороге в приют.
Мистер Донахью смотрит, как Эвис-Мевис бежит домой, а вокруг неё вьется радость, такая же нескладная, как она сама. Он ругается сквозь зубы.
На собрание дам из Комитета, посвящённое помощи детям утонувшего Гарри Саймонсена, придёт вдова Гиббонс и скажет, что разлучать семью грешно. Она сурова, но заберёт к себе и Эвис-Мевис и Тима с Мэттом. Что там будет дальше - никто не знает. На большее у него и сил не хватит.
Стемнело, на дороге уже не видно следов Эвис-Мевис. Мистер Донахью ждёт. Над лесом вспыхивает радуга, видимая только ему. Он пока не знает, где она заканчивается, но нужно ему именно туда.
Завтра мистер Донахью насовсем уедет из города. Он надеется, что они с Эвис-Мевис больше никогда не встретятся. Он знает, что ошибается. Третье желание ждёт его.
***
- Это случилось, Беттани, когда у твоего дедушки Мэтью пошли беды с работой, одна за другой. Сначала подрядчик подвел, Мэтью сам неделю жил на той стройке, чтобы всё успели сдать вовремя. Потом в их строительной конторе пропали деньги, и выходило так, что кроме Мэтью взять их было некому. Директор его вызвал и сказал, что через неделю будет расчет, и пусть Мэтью вертится как хочет, но в пятницу деньги должны быть в конторе, или он больше никогда не найдет работы во всем Нью-Йорке, даже мусорщиком. Еще и наш Шончик заболел, два года ему было.
- Мэтью сидел потерянный, я не знала, чем ему помочь. Даже если написать всей семье – мы бы в жизни не собрали столько денег. Шончик кричал ночи напролет, мы почти не спали: первый ребенок, да и сами мы были почти дети, ничегошеньки не знали. Соседи начали грозиться, что пожалуются домовладельцу. Честное слово, ты знаешь, что я души в твоем папе не чаю, но тогда мне очень хотелось взять Шончика за ногу и немного потрясти. Это всё от недосыпа. И я решила: позвоню бабуле Эвис. Она у нас была самой старшей в семье, и одна не стала меня отговаривать, когда я решила выйти замуж за Мэтью и уехать. Так и так, бабуля, сказала я ей, а сама вцепилась в эту трубку в аптеке и едва не реву. Так и так, спасет нас только чудо. Я не верила, что она чем-то поможет из своего Редбрука, но хотелось услышать хоть кого-то, кто не станет говорить, что может Мэтью и правда… Она никогда так не говорила о людях.
- Бабуля Эвис, как оказалось, выехала первым же поездом. Мест не было, так она упросила проводника посадить ее к себе, вот такая она была. Она приехала утром, умылась, заставила нас всех позавтракать. Показала Шончику козу, и тот наконец
