Сергей Лукьяненко - Шестой Дозор
– Гесер, какого уровня он был? – спросил я, отводя взгляд от мертвого тела.
«Лет семьдесят назад, когда мы встречались, у него был второй. Сейчас, наверное, первый».
– Он был первого уровня, – сказал я Светлане, когда мы двинулись к дверям школы, обходя убитого с наветренной стороны.
Света не ответила. И так все понятно – убить Иного первого уровня, да еще Инквизитора, с их особыми заклинаниями и хитрыми амулетами – это очень сложная задача. Даже для Высшего Иного – это как минимум тяжелый и опасный бой с непредсказуемым результатом. С Инквизитором же расправились мимолетно и убедительно. Еще и бросили возле входа как предупреждение.
Я размял руки, потряс пальцами, «навешивая» на них заклинания. И поймал себя на том, что непроизвольно делаю перекос в сторону защитных. Что ж, посмотрим. Двое Высших Иных – не один первого уровня.
Мы вошли в школу.
* * *Первые тела я увидел в вестибюле возле гардероба – двое мелких, лет десяти, мальчишек. Судя по всему, нападение произошло во время урока, детей вне классов практически не было.
Светлана нагнулась над одним, я – над другим.
– Спит, – сказала жена.
– Дрыхнет, – подтвердил я. – «Морфей»?
– Это сработал Надькин браслет, – сказала Светлана. – Ты что, не понял?
И тут до меня дошло. Помимо того что за Надеждой непрерывно ходили двое… нет, как оказалось – трое охранников-Иных, на ней с самого детства еще и болтались защитные амулеты. Какие-то свои сразу после рождения Нади пытался навязать Гесер, но выслушал от Светланы такую отповедь, что заткнулся навсегда.
Амулеты выбирала и заряжала Светлана. Большая часть из них ушла вместе с младенчеством (я уже не помню, чем она заряжала пустышки, но защитная магия в них была), сменилась заколдованными игрушками (если бы вы только знали, что способен был сделать с человеком Надин плюшевый мишка, – у вас волосы бы встали дыбом). Сейчас амулетами служили украшения – как оно всегда и было у женщин.
Мой вклад в безопасность дочери был невелик. Работа с артефактами – это больше женская магия, недаром ее так любят ведьмы. Но все-таки левая сережка в ее ушке была заряжена мной – в случае недружественного внимания к Наде она генерировала «сферу невнимания» такой силы, что любой человек, зверь или Иной, будь он хоть умирающим от голода оборотнем, начисто утратил бы к Наде интерес.
Надя к этой сережке относилась с большим подозрением. Она считала, что сережка периодически фонит и отпугивает безобидных кавалеров. У нас из-за этого даже состоялся серьезный разговор, я объяснил Наде, как меня обижает такое недоверие, и она извинилась.
Хорошо, что при всей своей силе дочь пока не умеет работать с тонкими материями. Ну конечно же, сережка иногда фонила. Чуть-чуть… Когда Наде исполнится восемнадцать – перестанет. И не надо меня упрекать, если у вас нет дочери-подростка!
Еще я заряжал цепочку, на которой Надя носила подвеску. С подвеской работала Светлана, а вот с цепочкой – я, повесив на него «серый молебен» – заклинание против нежити, то есть – в первую очередь – против вампиров. Ну и на серебряном браслете с наборными висюльками я зарядил одну – маленькую книжку с надписью «Fairy Tales».
(Понимаете, почему ведьмовство и магия артефактов – в основном женская доля? Им есть на что записывать заклинания. Нам, мужикам, остаются часы да запонки – чего явно недостаточно.)
Заклинание, вбитое мной в серебряную книгу сказок, было «волкодавом» – мощным заклинанием, нацеленным на оборотней. Их оно отпугивало, а если те все-таки атаковали – могло и убить. Вампиров «волкодав» тоже отпугивал, хотя и был менее совершенен. Из недостатков за ним числилась низкая избирательность – Светлые маги-перевертыши получали по полной, как и оборотни.
Браслет с девятью подвесками (шарики, фигурки, чашечки, книжечки) и был основной защитой Нади. Я в принципе знал, как она построена, и теперь мог примерно представлять произошедшее.
– Все в порядке, – сказал я. – Света, все должно быть в порядке. Артефакты отработали.
…Вначале должны были пробудиться защитные заклинания, вроде той самой сережки. «Сфера невнимания», меняющая облик «паранджа», еще несколько заклинаний, целью которых было увести агрессора в сторону, отвлечь. Если они не срабатывали, то шел магический сигнал о помощи (впрочем, больших надежд я на него не питал – все подобные сигналы можно заглушить. Вот и сегодня никаких призывов о помощи не было), а потом срабатывали атакующие заклинания – против людей, против Иных, особо – против вампиров и оборотней…
А «Морфей» был одним из звеньев последней линии обороны. Уж если он сработал, погружая всех людей вокруг в магический сон, то, значит, ситуация критическая. Врага не удается ни отпугнуть, ни уничтожить.
И значит, надо защитить Надю и минимизировать ущерб для окружающих. А что самое безопасное для людей, если рядом с ними начинают свои разборки Иные? Правильно – сон.
Мы двинулись в глубь школы. Двинулись осторожно, как солдат по захваченной врагом территории. Я шел чуть впереди, готовый к атаке или контратаке, Светлана чуть позади и по левую руку.
Но врага не было. Был еще один спящий паренек – постарше Нади, пожалуй. В руке он сжимал пачку сигарет – шел из школы курить, паршивец!
А потом мы увидели охранника, обычно дежурившего между просторным вестибюлем с раздевалкой и собственно зданием школы. Тут у него стояли стол и стул, на столе лежал какой-то журнал, куда он вроде бы должен был записывать посетителей, но никогда на моей памяти этого не делал. Подобные вахтеры-охранники обычно заняты просмотром телевизора или чтением бульварных журналов. Этот мужик телевизор не смотрел за неимением и ничего не читал в связи с нежеланием. Когда ни детей, ни взрослых у его поста не было, он доставал простенький мобильник и играл на нем в тетрис. Четыре года, которые ходила в эту школу Надя, он играл в тетрис – и, по-моему, даже не подозревал о существовании иных игр.
В общем, мужичок был простой, незамутненный, после службы в армии поработавший там по контракту пять лет, а потом отправленный в отставку. Ибо армия меняется вместе со страной, и таким простым ребятам там все меньше работы.
Спросите, откуда я это знаю? Да я вам про каждого учителя Нади могу подробную биографическую справку привести.
Так вот, сейчас этот недалекий, некрасивый, неумный и в общем-то совершенно чуждый мне человек лежал у стены – врезавшийся в нее с такой силой, что кое-где отвалилась штукатурка. Школа у нас старая, построенная на совесть, никакого гипсокартона и прочей фанеры – если уж столетняя штукатурка отваливается, так только вместе с частью кирпичей.
Охранника швырнули с такой силой, что кирпичи не выдержали. Как и его череп – под головой была лужица темной крови. Вампиры, если уж не кусают или не очаровывают, предпочитают самое простое, силовое решение конфликтов.
– Жив, – внезапно сказала Светлана. Сделала короткий пасс рукой – послав в сторону бедолаги какое-то заклинание. – Выглядит страшнее, чем на самом деле. Даже позвоночник цел.
Хоть Светлана и шла позади, но она направляла меня – то движениями, то едва уловимыми мысленными указаниями. Сумрак внутри школы был абсолютно чист, никаких следов сражения, никаких аур Иных, в том числе и дочери. Только ауры спящих детей и преподавателей, ну и тусклая, едва заметная аура потерявшего сознание охранника.
Сейчас не время было об этом размышлять. Но я все равно думал, что этот неказистый и глуповатый дядька не убрался с дороги перед разъяренной вампиршей, только что убившей Инквизитора. Многие ли из умных, красивых, сильных были бы способны на такое? Не знаю. Но тихий ехидный голосок, который порой звучит в нашей душе, чтобы заглушить голос совести, в тот же миг прошептал: «Так, может быть, он потому и не убрался с дороги – что дурак?»
Я кивнул этому голосу. Да. Может быть, именно так. И раз я слышу в своей душе этот голос – значит, я уже настоящий Иной. Но если я все-таки не соглашаюсь с этим голосом открыто – я все еще Светлый.
Глава 3
Даже в детстве, выходя посреди урока из класса, чувствуешь какую-то особую атмосферу школы. Она даже не то чтобы тревожная. Скорее, чувствуешь себя неуместным – как это так, все на уроке, а ты идешь по коридору? Непорядок! Когда ты взрослый, это ощущение только усиливается.
– Третий этаж, – негромко сказала Света за спиной.
– Я не чувствую, – пожаловался я, поднимаясь по лестнице.
– Я тоже. – Голос у жены был совершенно спокойный. Слишком спокойный для ситуации, и это обещало кому-то в будущем очень серьезные неприятности. – Зато я вспомнила ее расписание. Сдвоенная математика в триста шестом кабинете и английский в триста восьмом.
Коридор третьего этажа был совершенно пуст. Я с тоской глянул в окно – не оцепили ли школу оперативники Ночного (да пусть бы хоть и Дневного) Дозора, не шествует ли по двору Гесер, великий и ужасный.
