Макс Фрай - Слишком много кошмаров
Просто не повезло.
– Ладно, – сказал я вслух, – хватит с меня на сегодня.
И отменил пропасть.
Это мой сон, а значит, условия здесь диктую я сам, а не чьи-то дурацкие заклинания. Поэтому вместо бездонной пропасти и окровавленной доски между мной и моей жизнью будет пролегать, скажем, луг с условными ромашками. Или нет, к чёрту ромашки, с изумрудно-зелеными звездами на огненных стеблях, которые я видел когда-то на острове Муримах и, конечно, так и не спросил, как они называются. А если спросил, то сразу забыл.
Неважно.
Всё совершенно неважно сейчас, кроме того, что я иду по лугу, почти по колено в душистой траве. А когда дойду до его края, проснусь там, где… А где, кстати? Хороший вопрос. Если на Тёмной стороне, кучу времени потеряю, выбираясь оттуда. Поэтому было бы разумнее… Но можно ли проснуться не там, где заснул? Ещё один хороший вопрос, ответ на который мне неизвестен.
– Где надо, там и проснусь! – сердито сказал я вслух. Потому что обдумывать ещё и это у меня не было ни сил, ни желания.
И проснулся.
– Ужас в том, – сказал я Джуффину, который, к счастью, всё ещё сидел у себя в кабинете, зарывшись в гору бумаг, вернее, самопишущих табличек, – что я забыл сказать тебе самое главное.
– Ты всё-таки удивительный пижон, – одобрительно заметил он. – С этакой элегантной небрежностью возникнуть из ниоткуда, как будто всегда тут был, и разговор начать не сначала, а словно бы с середины – это красиво. Сам так долгое время форсил, да и сейчас иногда грешным делом… Ладно. Что у нас нынче самое главное?
– Самое главное – это Базилио! – выпалил я. – У меня, конечно, выдался тот ещё денёк, но всё равно забыть о её просьбе – это было фантастическое свинство.
– При чём тут Базилио? – Джуффин, похоже, понемногу начинал тревожиться. – Эй, Макс! Безумием от тебя не пахнет. Так что не валяй дурака.
– А я и не валяю. Базилио попросила меня спросить у помощника придворного профессора, в смысле, у Его Величества, будет ли он приходить в гости, если она снова превратится в чудовище. Не навсегда, конечно, а только на время его визитов. Но всё равно какое мужество, оцени! Я ей сдуру пообещал быстро всё разузнать. И не сделал. Сперва не решился бесцеремонно послать зов Королю, хотя он когда-то говорил, что можно. А потом, конечно, забыл. Хорош бы я был, если бы всё-таки застрял на Тёмной Стороне, или чокнулся, или совсем отменился, как Шурф пугал, а бедный ребёнок… Кстати о Шурфе, будь другом, пошли ему зов и скажи, что я вернулся. Прямо сейчас! А то он рванёт на Тёмную Сторону меня искать. И, чего доброго, действительно найдёт ещё одного. Или даже нескольких, он же упёртый и никогда не умеет вовремя остановиться. И будет потом дружить с ними. А я без него затоскую.
Джуффин ещё раз ко мне принюхался. Не демонстративно, как обычно, чтобы подразнить, а незаметно, тайком.
Интересно, что ему не так?
– Я просто ещё сплю, – объяснил я. – Это тебе только кажется, будто я проснулся. На самом деле, до этого ещё очень далеко.
И закрыл глаза. Потому что спать с открытыми очень неудобно, а я люблю комфорт.
– Сэр Макс! – рявкнул Джуффин.
– Чего? – устало спросил я.
– Ты вообще помнишь, зачем всё это затеял?
– Ну, в общих чертах…
– Ты выяснил хоть что-нибудь об этом грешном порошке?
– А то сам не знаешь, что порошок не при чём, – зевнул я. – Любому дураку сразу стало бы ясно, что всё дело в двери. Просто я – исключительный, феноменальный дурак. Гордись знакомством.
– Ладно, буду гордиться.
Иногда Джуффин на диво покладист.
– Только я так и не понял, что именно случилось с дверью, – добавил он. – И с какой именно. И что в связи с этим следует делать?
– Дверь центрального входа. Скажи Нанке, в смысле, Пелле, чтобы немедленно её расколдовал. И все остальные на всякий случай. И тогда я от них отстану. И восемь корон за порошок отдам. С мелочью. И тебе двадцать за то, что Мир не рухнет, я помню. Только сначала посплю. А потом – сразу всё.
Дальнейшие попытки меня разбудить, судя по возмущённым рассказам очевидцев, не привели ни к чему. Правда, совсем уж зверского магического насилия ко мне не применяли. Отволокли домой и дело с концом.
Ну как – с концом. Спал я всё-таки не вечно, а даже меньше суток. Не о чем говорить.
Надо отдать должное моим друзьям и домочадцам, разбудили меня не они. Это сделал призрак.
Ещё недавно я сказал бы, что не знаю, как ему это удалось. Но после командировки в Гажинский Тайный Сыск, к сожалению, знаю. Эти гады, в смысле, призраки умеют говорить таким специальным противным свистящим шёпотом, который любого спящего на ноги поднимет. Именно таким способом эти прекрасные мёртвые люди ухитрялись привлечь меня к своим утренним совещаниям, которые начинались практически сразу после ночных. Им-то спать вообще не надо, а расписание работы ребята кроили под себя.
Сперва, спросонок, я и подумал, что всё ещё нахожусь в Гажине. А остальные события – просто очень длинный, очень яркий и чертовски интересный сон. Надо бы постараться ничего не забыть, расскажу потом Малдо, то-то он порадуется, какую отличную штуку отгрохал прямо у меня во сне. И может быть, попробует сделать что-то подобное наяву?
Но потом я разобрал, что говорит призрак.
– Как ты посмел назваться моим именем, ничтожный осквернитель могил? – завывал он.
Значит, я всё-таки не в Гажине. Тамошние Тайные Сыщики так себя не ведут. Они очень воспитанные люди. И вообще славные ребята. Просто трудоголики. Причём мёртвые трудоголики, у которых никакой альтернативы работе действительно нет.
– Класс! – восхитился я. – Ничтожный осквернитель могил? Я правильно расслышал? Так меня ещё никто не обзывал. Спасибо. С утра – то что надо. Удивительно бодрит.
– Вообще-то, сейчас поздний вечер, – растерялся призрак.
Каков формалист.
– Я проснулся – значит утро, – твёрдо сказал я. – Возражения не принимаются. Так что там у нас с могилами? Сколько я успел осквернить? И когда? Думаю, мне следует об этом знать.
– Ты присвоил моё имя, – укоризненно заметил призрак.
Правда уже без прежнего энтузиазма.
– Такое вполне могло случиться, – согласился я, сканируя окрестности в поисках бальзама Кахара.
Ничего из этой затеи, естественно, не вышло. Я, конечно, очень могущественный колдун. И даже местами великий герой. Но борьбу за право хранить полезные для здоровья напитки в собственной постели неизменно проигрываю.
Поэтому пришлось лезть под подушку за кофе. В смысле, добыл-то я его из Щели между Мирами, но с точки зрения стороннего наблюдателя, из-под подушки, куда спрятал руку, чтобы сосредоточиться на процессе. Говорят, прятать её совершенно не обязательно, но меня так учили, и я привык.
– Это как же ты так? – изумлённо спросил призрак. – У тебя что, чашка стояла под подушкой? И не перевернулась, пока ты спал? Вот это да!
Я залпом выдул добычу и начал испытывать некоторый интерес к процессу бытия. И ко всему происходящему заодно. И внимательно посмотрел на призрака. Им, насколько я знаю, совершенно не обязательно сохранять человеческую форму, но обычно они так делают. То ли чувствуют себя уверенней в привычном виде, то ли просто мода такая у них последнюю тысячу лет, как у нас на короткие лоохи, гори они огнём.
Мой призрак выглядел как очень молодой человек. Уже не ребёнок, но до взрослого ещё ой как далеко; этому, впрочем, уже и не светит. Скорее мальчик, чем девочка, хотя в столь юном возрасте, да ещё с одинаковыми короткими стрижками поди их друг от друга отличи.
Меня осенило.
– Слушай, а тебя случайно не Пелле Дайорла зовут?
– А то ты не знаешь, чьё имя присвоил, – сердито огрызнулся призрак.
– Я много чего присваивал, всего не упомнишь.
– Ты что… самозванец? – опешил он.
– Ага. Профессиональный. Но речь сейчас не обо мне, а о тебе. Что ты творишь?
– Это я что творю?! Кто бы говорил!
– Твой лучший друг уже полторы сотни лет называет себя твоим именем – только для того, чтобы ты к нему пришёл. Ждёт не дождётся, секреты разводит, в провинции сидит безвылазно, с прочими друзьями юности не то что видеться – говорить не желает, лишь бы убедительно прикидываться тобой. А ты – ноль внимания. Зато зачем-то попёрся к чужому человеку, который всего-то пару раз на твоё имя откликнулся, да и то потому, что приятель попросил. Где справедливость?!
– Мой лучший друг? – повторил призрак. – Нанка, что ли? Так он живой? А я думал, нас обоих убили. Искал его среди… ну, таких, как я. Но не нашёл.
– Конечно, не нашёл, он живёхонек. Ты что, не слышал, как он твоим именем называется? Как это вообще у вас устроено? Откуда вы узнаёте?
– Да я сам толком не знаю, – печально сказал тот. – Я же неопытный совсем. У призраков нет школы, в которой новичков обучают, как всё устроено, и как теперь себя вести. А зря! Приходится узнавать на собственном опыте, а это очень трудно, когда с тобой не происходит практически ничего. И время идёт каким-то непонятным образом: задумался о чём-то, а у живых уже сто лет прошло. Но при этом весь Мир можно облететь всего за один день – очень короткий, ваш. И с остальным то же самое. Ничего не понятно! Я всего один раз услышал, как живой человек говорит: «Я – Пелле Дайорла». И это был не Нанка, а ты. Громко так кричал, как будто у меня над ухом…
