Руки, полные пепла - Мэй
– Все в порядке?
Она только кивнула. Посмотрела на него:
– Аид… я помню.
Он отстранился, и это было почти болезненно, так неправильно после их слияния.
– Что ты помнишь?
– Все. Я вспомнила все.
Это явно не было просто, он ощущал. Персефона села на постели, обхватила колени, она крупно дрожала. Сжала голову руками:
– Эти воспоминания! Так много сразу!
Аид притянул ее к себе и обнял, качая, как ребенка. Она прижалась, уткнулась ему в грудь. Пока наконец-то не перестала дрожать. Аид даже решил, что Сеф уснула, но она пошевелилась и явно нехотя поднялась.
– У меня в голове сумбур. Но я все вспомнила. Нужно немного времени, чтобы память улеглась.
– Так всегда бывает, когда ты вспоминаешь. Пойдем.
Он соскочил с кровати и взял платье Персефоны, но оно больше походило на драные тряпки.
– Ты его испортил! – фыркнула Сеф.
Аид отмахнулся:
– Купишь новое. – Он взял свою рубашку и протянул ей. – Надень. В Подземном мире есть твоя одежда.
– Ты хочешь отправить меня туда?
– Да. Там память всегда восстанавливается быстрее. Завтра ты уже будешь в норме. Да и королева должна показаться в своих владениях. Я скоро буду.
Персефона кивнула.
– Пройдешь сама?
– Конечно. Я буду ждать тебя там.
Она поцеловала его и взъерошенная, закутанная в длинную черную рубашку, скользнула к стене. Дверь слабо засветилась, и Сеф обернулась, помахав надевавшему штаны Аиду. Она исчезла, а он нашел чистую рубашку и дал себе еще пару минут прийти в себя.
Выйдя из комнаты, Гадес едва не столкнулся с Анубисом – тот явно шел к нему.
– Вы закончили? – спросил он. – Ты нужен.
Анубис был слишком собранным, серьезным, и Гадес ощущал вокруг него туго свернутую силу, как пружину, которая готова сорваться, но пока ее крепко держат.
Когда Анубис повел его к комнате Сета, Гадес только уверился в мысли, что-то не так.
В комнате было жарко. То ли отопление включили на полную, то ли постарался сидевший тут Амон. Сет полусидел на кровати и кивал на негромкие слова Нефтиды. Она шептала что-то на языке, который Гадес не мог сразу разобрать. Видимо, древнеегипетский.
Неф говорила на нем редко. Только в те моменты, когда хотела, чтобы Сет обязательно ее услышал – родной язык он понимал всегда.
Сет кивал рассеянно, Гадес видел, как у того по вискам катятся капли пота, мокрые волосы слиплись, дышал он тяжело.
– Что случилось?
– Он горит, – коротко пояснил Анубис.
Сет поднял мутный взгляд, когда Гадес приблизился, и Гадес ощутил жар, исходящий от тела Сета. Человек вряд ли выжил бы с такой температурой – но и тело бога не было вечным.
– Зелье?..
– Не помогает, – ответил Анубис. – Мы пробовали. Ты знаешь, что делать?
Гадес понятия не имел. Он с отчаяньем смотрел на Сета, а тот хрипло сказал:
– Аид. Это яд. Они что-то делают через яд.
Он даже не сразу понял, что Сет говорит на древнегреческом. Плохой знак. Он всегда предпочитал современные языки.
– Геката, – сказал Гадес. – Она влияет на яд.
Опустив голову, Сет что-то пробормотал, Неф гладила его по волосам, но когда прислушалась, вскинула голову и с тревогой посмотрела на остальных:
– Он говорит, его зовет Осирис.
– Он бредит, – сказал Анубис. – Я заберу вас в Дуат, прямо сейчас.
Гадес посмотрел на него с недоумением: зачем в царство мертвых? Или Анубис считает, там проще умирать?
Анубис нетерпеливо пояснил:
– Если это Геката, значит, она влияет магией. В моем царстве мертвых ее магия бессильна. Не пробьется.
Это имело смысл и могло сработать. Гадес кивнул.
– Я позабочусь о Сете, – сказал Анубис. – А ты займись Зевсом. Твоему брату сейчас так же плохо.
Гадес гнал по мокрым улицам, надеясь, что Зевс его дождется. Отвратительно припарковавшись и бросив машину явно в неположенном месте, Гадес вошел в отель, где, как он знал, остановился брат.
Конечно же, роскошное место, где проводился прием. Шаги утопали в алых коврах, лифт скалился зеркалами, а коридоры наполнял свежий запах мяты.
Стучать Гадес не стал. Сразу растворил замок и вошел в номер. Это напоминало тот день, когда они пришли за Амоном и едва успели его спасти. Так давно. Гадес ощутил, как будто жизнь странным образом зацикливается.
В отличие от Амона, Зевс не лежал на полу. Он сидел в кресле, его бледное лицо выделялось в полумраке, свет проникал только сквозь окно отблесками фонарей.
– Гадес?
Зевс явно хотел сказать что-то еще, даже усмехнулся, но промолчал, и Гадес быстро понял, что у брата просто нет сил. Обжигающе горячий, потный, тяжело дышащий.
– Зевс, я отвезу тебя к Вратам. В Подземный мир. Зевс?
Он даже не пошевелился, не ответил, как будто приветствие и так забрало последние силы. Гадес действительно ощущал притаившуюся смерть, тьму, затягивающую в глубину. И понял, что Зевс умрет гораздо раньше, чем они доберутся до царства мертвых.
Оставалась еще возможность перенестись сразу отсюда. Гадес сам Врата, он может это сделать. Но сразу после этого ему делалось действительно плохо, поэтому он предпочитал если перемещаться, то с Сетом.
Но сейчас некому было прикрыть спину.
Выдохнув, Гадес взял Зевса за руку и сместился.
Вспыхнули фиолетовые искры, а потом все поглотила тьма. Без начала и без конца, вязкая, утягивающая. Гадес знал, что ему надо проснуться, вынырнуть, иначе потом придется очень долго приходить в себя. Но здесь было так уютно. Спокойно.
– Аид!
Прохладные пальцы коснулись его лба, скользнули по щекам. Твердо, решительно.
– Аид!
Он распахнул глаза, закашлялся. Почувствовал, как его обнимают, как шепчут под запах цветов:
– Все хорошо, Аид. Ты дома.
Он перевел дух в объятиях Персефоны. Оглянулся, но кроме них в комнате в замке Подземного мира никого не было.
– Где Зевс?
– Что? – Сеф нахмурилась. – Я почувствовала, что ты появился, пришла, но ты был один.
Геката умела проникать в Подземный мир. Нарушая границы, конечно, но умела. А вот Зевс сам бы никогда не прошел, его надо проводить. И похоже, Гадес сам передал его в заботливые руки Гекаты.
– Какой же я дурак! Сеф! К вратам, быстро!
Она мгновенно поняла его, и они перенеслись. Зевс был тут, он явно чувствовал себя гораздо лучше, но шипел от боли и зажимал рану на боку. Регенерация поможет, ничего страшного, Гадеса больше волновали врата в Тартар. Медные ленты были испачканы кровью, ее казалось куда больше, чем могло пролиться из одной раны Зевса.
Но не было ощущения древней силы.
Не было мощи.
Не было Кроноса.
Ониксовые створки стояли распахнутыми.
