Первородный. Цена магии - Евгений Валерьевич Решетов
Из-за всех событий я прибыл в университет к концу второго занятия. Но в здание заходить не стал, а уселся на скамью в парке, поджидая Воронова. Мне пришлось около четверти часа провести наедине с шелестящими листвой деревьями, и лишь тогда среди студентов появилась знакомая аристократическая морда.
Барон тоже заметил меня и соблаговолил подойти, приветственно кивнув.
— Присаживайтесь, сударь, — указал я ему на скамью. — В ногах правды нет. Хотя ее последнее время вообще нигде нет.
— У меня мало времени, Горин, — сказал блондин, но все же присел.
— Тогда я сразу перейду к делу. Моего друга упекли в тюрьму. И я хочу, чтобы вы вытащили его оттуда. Вы же должны мне крохотную услугу.
— И это ты называешь крохотной услугой? — вскинул брови Воронов, но все отказываться не стал, а проговорил: — Мне нужны подробности.
— Слушайте… — я быстро поведал ему о роли Шмидта в делах профессора Казанцева.
— Я сделаю что смогу, — принял решение барон и тут же перевел тему: — Дуэль будет в субботу, в качестве оружия выбрана магия. Мне еле удалось уговорить Герхарда на семнадцать шагов. Надеюсь, вы победите его.
— Надейтесь, — вздохнул я и встал, собираясь уйти.
— У нас еще есть время, чтобы потренировать вас. Я могу нанять самого лучшего мага-физика в городе. Он даст вам несколько уроков.
— Я пас, — сказал я, понимая, что на таких тренировках велик шанс попасть впросак, то бишь раскрыть мою тайну, связанную с маной.
— Вы отказываетесь? — изумился блондин.
— Угу. Знаете ли, не только у вас прорва дел. До свидания, сударь.
— Постойте, Горин! — рассерженно бросил мне в спину барон. — Вы осознаете от чего отказываетесь? Да вы просто самоуверенный болван, раз так поступаете!
Я на слова Воронова ничего не ответил. Молча скрылся с глаз долой. И уже минут через десять добрался до своей комнаты в общежитии. А она встретила меня полным бедламом. Оно и понятно. Служивые здесь явно устроили обыск. И, гады такие, не потрудились прибрать за собой. Пришлось мне заняться этим делом.
В какой-то миг я будто почувствовал, что на меня кто-то смотрит. Причем наблюдатель словно находился за окном. Я резко обернулся, но увидел там лишь голубя. В его глазах было столько же разума, сколько у бедных простолюдинов, играющих пышные свадьбы, взяв на них громадные ссуды.
— Кажется, нервишки шалят, — пробормотал я и вернулся к уборке.
Еще около часа я приводил комнату в порядок, а затем перешел к тренировкам с «ускорением». Пытался максимально быстро преодолеть семнадцать шагов. Правда, мне пришлось делать их, двигаясь по кругу. Комната была очень маленькая. Но все же я тренировался, морщась от боли, раздирающей краснеющую кожу. Да и связки после таких рывков неприятно ныли. Приходилось делать перерывы, чтобы тело чуть отошло от таких нагрузок. Да еще я несколько раз покидал общежитие и ходил по улицам, воруя ману.
В таких трудах я провел остаток дня, а утро пятницы началось со стука в дверь.
— Кто? — разлепил я пудовые веки.
Тело после вчерашнего изрядно болело и сильно возмущалось оттого, что кто-то посмел разбудить меня в такую рань. Я бы мог спокойно поспать еще минут тридцать и все равно успеть на занятия.
— Полиция! — пролаял в коридоре нарочито грубый голос. Все же в нем прозвучали знакомые нотки.
Александр? Чего он так рано? Да еще и в игры какие-то играет. Или это не он?
Я встал с кровати и осторожно открыл дверь, готовый то ли драться, то ли убегать.
— Ян! — завопил радостный Шмидт и бросился мне на шею.
— Самолично решил привезти твоего друга, — усмехнулся Александр, похожий на хронически невысыпающуюся сову. — С него сняты все обвинения. Кто-то из думы поспособствовал его освобождению. Думаю, нам есть о чем поговорить.
— Наверное, — сказал я и с трудом отлепил от себя Шмидта. — Дружище, ты бы сходил и помылся, а то тебя несет ого-го как!
— Замечательная мысль! — выдохнул парень и кинулся к своему шкафу. — Пребывание в темнице мне совсем не пошло на пользу. Без обид, Александр, но условия там не шибко хорошие. Даже ваше внимательное отношение не заменило мне вкусную еду, мягкую кровать и санузел.
— Так это же тюрьма, а не курорт, — справедливо заметил брат и вошел в комнату.
— Ты не успел себе купола набить? — сыронизировал я. — Или хотя бы колбы химические?
— И не собирался, — ответил Шмидт и поскакал по коридору в сторону душевой комнаты.
— Ну, рассказывай, — серьезно проронил Александр, закрыв дверь.
— Что именно?
— Да всё. И о твоей дуэли с Герхардом фон Брауном, и о покровительстве молодого барона Воронова…
Фух, ну хоть так. А то я уже подумал, что брат как-то выяснил, кто ему отправил записную книжку Жирного. Или хуже того — о моей силе, данной Абсалоном.
— Шмидт на радостях мне много чего рассказал, пока я вез его, — добавил брат, как-то по-другому глядя на меня. Не так, как обычно. Из его глаз ушел некий покровительственный блеск.
— Ну слушай, — проговорил я и рассказал, как защитил девушку от Герхарда, что и привело к далеко идущим последствиям. — Вот как-то так. Биться мы будем завтра. Но умоляю тебя, не вмешивайся. Я уже взрослый человек.
— Да, взрослый, — кивнул брат, хмуря брови. — И теперь я это понимаю. Прекрасно понимаю. Но никогда не перестану защищать тебя. Ты же мой младший брат. А Воронов и фон Браун совсем из другой лиги. Не заиграйся.
— Все будет хорошо. Лучше расскажи мне о деле Казанцева и смерти Жарова. Любопытно же. Весь город только об этом и судачит.
— Да что рассказывать, — пожевал губы старший Громов. — Дело об Абсалоне велено
