Край неба - Андрей Александрович Васильев
Короче, в какой-то момент я отвернулся, жалея о том, что по своей воле не могу отсюда смыться.
— Ведьмак, а к тебе родня пожаловала, — отвлек меня от мыслей голос богини.
— Какая родня? — удивился я, разворачиваясь к ней.
— Вон, смотри, — Морана указала рукой, в которой был зажат изысканно расшитый красными цветами платочек, на противоположную сторону Смородины, — там.
И верно, на другом берегу реки я увидел десятка два всадников, которых, казалось, даже туман огибал стороной, не смея заключить в свои серые объятья. В кольчугах, со щитами, притороченными к седлам, и мечами в ножнах, плечистые, бородатые, молодые и матерые, они смотрели на меня, словно ожидая, что я сейчас подам им сигнал и они пустят своих коней вплавь по черной реке.
— Учуяли, что ты в беде, — пояснила Морана. — На выручку пришли. Знают, что ни один сюда ко мне не доберется, но все равно готовы голову за собрата сложить. Собрата, которого они никогда не видели. Странные вы, ведьмаки. Никогда мне вас не понять, наверное.
— Может, оно и хорошо? — спросил я у нее, а после приложил руки ко рту и заорал: — Братцы, спасибо, я сам справился! Вражина мертв! Честь рода не посрамил, не сомневайтесь! И мы помним вас! Помним! Вы живы в нас!
Беззвучно, без лязга, дружинники выхватили из ножен мечи, а после вскинули их вверх. Пращуры дали понять потомку, что его слова услышаны и, похоже, даже одобрены. Следом за тем дружинники Олега Вещего развернули коней, и секундой позже туман сомкнулся за их спинами.
— Очень вы все странные, — повторила свои же собственные слова Морана. — Нда. Но выбора все равно нет, какой ты есть, такой и есть.
— Другого не будет, хозяйка, — поддакнула Мара.
— Поговори мне еще! — осекла ее богиня, подобрала с берега колдовскую книгу, бросила ее в Смородину, а после подошла ко мне. — Помни то, что я для тебя сделала, ведьмак. Крепко помни!
А следом за тем ее ладонь крепко впечаталась в мой лоб, так, что в глазах потемнело. Проморгался я все на той же поляне, с которой и началось мое путешествие в Навь.
— Сань! — прохрипел краснолицый Валера, лежащий на земле и держащийся за горло. — Ты вовремя очухался! Кто-то из твоих подручных меня чуть не придушил! Думал — все, капец мне!
— Чего? — уточнил я. — Кто?
— Да Жанка с ума съехала, — пояснил Толик и кивнул в сторону моей помощницы, сидящей около дерева с понурым видом. — Как ты того, она сначала тебя теребить принялась, а после парню этому в глотку вцепилась.
— Жанна, так ты же знала, что так надо для дела? — заорал я на понурую девушку. — Ты чего творишь?
— Будто перемкнуло меня, — не поднимая головы, пояснила она. — Перед глазами чернота появилась, а в голове бубнит кто-то: «Из-за него Саша умер, отомсти ему. Убей-убей-убей». Ну, я и… Спасибо, Толька меня оттащил в сторону.
— Беда, — вздохнул я. — Вот ты… Нет слов.
— Есть. — Жанна встала и подошла ко мне. — Мало, но есть. Пора мне, Саша. Помнишь наш давний разговор? Ну, тогда, на элеваторе, когда мы Славам помогали? Ты обещал, что отпустишь меня, если я решу, что съезжаю с катушек. Сейчас самое время. Ты и сам все понимаешь. Ты же не слепой?
— Понимаю, — вздохнул я. — Только без тебя всё не то и все не так станет.
— Ничего. — Жанна погладила меня по щеке и отступила на шаг назад. — Ты сильный. Ты справишься. А мне пора. И еще… Я люблю тебя!
Она протянула ко мне руки, я взял ее ладони в свои, и через несколько секунд девушка истаяла в яркой вспышке света.
И такая пустота вдруг внутри меня появилась, что хоть плачь. Привязался я к Жанне, ой как сильно привязался. Только сейчас это ощутил, когда ее не стало.
Одно хорошо — она ушла в ту сторону, где Свет.
— Да и я пойду, если ты не против, — сказал вдруг Толя. — Отпустишь?
— Ты-то с чего засобирался? — совсем уж расстроился я. — А?
— Так чего мне здесь делать? Жанка ушла, хрена этого собачьего мы ухайдокали, а больше меня ничего не держит.
— Стой. Ты же хотел, чтобы я позвонил, чего-то кому-то сказал…
— Незачем, — улыбнулся таксист. — И некому. Я хотел, чтобы ты с женой связался, рассказал ей про заначку. А она, стерва, с друганом моим сошлась. И еще неизвестно, когда у них в первый раз было — после того, как я ласты склеил, или до того. Я не стал выяснять. Нет, пусть живут, счастья им. Но деньги мои — фиг! Пускай там лежат, куда я их положил. Ну или хочешь, тебе скажу, где они спрятаны. Тебе не жалко. Только ты меня отпусти, а?
— Пусть лежат, где лежат. — Я протянул ему руку. — Спасибо тебе, Толь. За помощь и вообще… И зла не держи за то, что не всегда был вежлив с тобой.
— Да ладно. В жизни всякое случается. — Таксист было собрался ответить на мое рукопожатие, но на мгновение задержался. — Вот еще что хотел сказать — ты с Павликом поосторожнее будь. У него с башкой дела плохи, как бы на тебя в какой-то момент не бросился.
— Этот может. Не волнуйся, я буду осторожен. И — легкой тебе дороги!
Еще одна яркая змейка ушла вверх, к темному ночному небу.
— Саш, ты скажи своим, чтобы больше так не делали, — попросил меня Валера, поднимаясь с земли. — Все понимаю, но это перебор.
— Больше не сделают, — ответил ему я, глядя в небо, где только что на черном небосводе загорелись две маленькие яркие звездочки. — Слово даю.
— Хорошо. — Швецов тоже уставился на небо. — А, небесной механикой любуешься? Да, красота. Выходит, на этот раз все закончилось благополучно?
— На этот раз да. Спасибо тебе, здорово помог.
— Не вопрос. Ну чего, поехали? Сегодня-то, надеюсь, ты домой? Или…
— Или, — улыбнулся я. — Ты будешь смеяться, Валера, но или!
Эпилог
Огромное красноватое солнце, такое, каким оно бывает после жаркого летнего дня, неторопливо опускалось за ели, растущие на противоположном берегу реки. Опускалось-опускалось, да все никак не могло опуститься, цеплялось за верхушки деревьев, не желая покидать небосклон.
Я сидел на бревнышке, смотрел на светило, слушал легкий плеск волны и время от времени бросал камушки в воду. Просто так,
