Поезд-фантом - Валерия Валерьевна Верлицкая
– Все будет хорошо! – ответил ей я и обнял ее.
– Я думала, что ты умер! Ты был весь в крови!
– Что ты, доченька, разве я мог оставить тебя одну? Как ты себя чувствуешь? У тебя ничего не болит?
– Нет, папочка, я чувствую себя хорошо, и врач сказал, что со мной все в порядке, не волнуйся!
Не могу сказать точно, долго ли отсутствовали врачи, но я чувствовал себя полным сил и совершенно здоровым, если не считать легкого головокружения. Я попытался привстать и выйти из автомобиля.
– Лежи! – сказала мне Ольга, спокойно, но твердо, как умела говорить только она одна.
Трудно было не послушать ее, но я уговорил ее сделать по – моему. Я сказал, что мне будет лучше, если я вдохну свежего воздуха.
– Откроем окно! – сказала она.
– Не надо, – сказал я, – Клара может простыть.
Она не стала со мной спорить, это было не в ее правилах. Видимо, действительно, решив, что мне это необходимо, она вышла из автомобиля и, обойдя его, приблизилась к моей двери.
– С тобой, правда, все хорошо? – спросила она.
– Да, правда, – ответил я.
Только тогда она разрешила мне выйти, но только при условии, что она будет меня придерживать.
Клара задремала под действием укола, и мы, уложив ее на заднее сиденье автомобиля, медленно вышли на улицу.
Я посмотрел на свой разбитый автомобиль и удивился, что мы так легко отделались. Вид у него был, прямо скажу, ужасный. Почти целая его половина была настолько искорежена, что трудно было представить, что все, находившиеся в нем пассажиры, остались живы.
Потом, мы направились в ту сторону, где стояли разбитые автомобили, столкнувшиеся перед нами. Это был огромный «Мерседес» представительского класса и небольшая «Мазда».
За рулем «Мерседеса» сидел человек. Подойдя ближе, я увидел, что это был тучный мужчина. Он обхватил свою голову руками. Увидев нас, он повернул к нам свое залитое кровью лицо, и я увидел его глаза. Даже, если бы он был изуродован до неузнаваемости, я все равно, узнал бы его глаза. Это был тот самый писатель, которого я принимал за мужа своей жены. За мужа своей жены! Звучит, конечно, отвратительно! Но так оно и было. Он отвел взгляд от нас в сторону. Я посмотрел на Ольгу.
– Какой ужас, – прошептала мне она.
– Ты его знаешь? – спросил я ее.
– С чего ты взял? В первый раз вижу. Просто я ему посочувствовала, – ответила она.
Хотя, я и не сомневался в ее ответе, но на сердце у меня, после ее слов, стало горазда легче. Я постоял еще немного рядом с «Мерседесом», а потом попросил жену, чтобы она отвела меня к «Мазде», возле которой находились оба врача. Я уже хотел было отходить, как мужчина в «Мерседесе» открыл окно и сказал мне:
– Вот влипли!
– Да, – согласился с ним я.
– Еще и врачи не торопятся, а я только пришел в себя! И когда же у нас будет порядок! Вы не знаете, чего они там так возятся?!– сетовал он.
– Мы сейчас посмотрим, – ответил я, – и расскажем вам.
– Благодарю, – сказал он и закрыл окно.
Мы подошли к «Мазде», вернее, к тому, что от нее осталось. Я заглянул внутрь. Но, никого не увидел. Тогда я посмотрел на стоящие возле автомобиля носилки, возле которых суетились врачи. Единственное, что мне удалось разглядеть, так это то, что пострадавшей была женщина. Я понял это по длинным рыжим волосам. Мы постояли вблизи несколько минут. Наконец, врачи отступились от пострадавшей. Они были очень озабочены и почти никого не замечали вокруг. Поэтому, мне удалось пробраться совсем близко к носилкам, оставаясь совершенно незамеченным. По тому, что сверху они были накрыты покрывалом, которое скрывало лицо женщины, я понял, что ее спасти не удалось. Я подошел ближе и убрал покрывало с ее лица.
О, боже! Что я увидел! Это была та самая рыжеволосая Ольга, с которой мы вместе хотели сойти с поезда. Впрочем, я об этом догадывался. Просто, очень непривычно было видеть ее безжизненной. Мое сердце сжалось. Еще несколько минут назад, ее зеленые глаза, излучающие радость и надежду, с любовью смотрели на меня, а теперь, они были навсегда закрыты. Я накрыл ее красивое лицо покрывалом и отошел. Теперь я понимал, почему она не могла выйти из этого вагона. Вероятно, она была права, когда говорила, что ей не стоит покидать своего вагона. Значит, у ней, действительно, была договоренность с этим мужчиной в лиловом плаще, кем, на самом деле, был который, мне так и не суждено было узнать, наверняка. Да и нужно ли было? Мне было жаль, что я, в какой – то степени, явился причиной смерти этой молодой женщины. Но, разве можно теперь было с этим что-либо поделать. А тогда? Тогда меня невозможно было переубедить, ведь я должен был спасать Клару? Разве мог я видеть еще что-то, кроме этого? И потом, я всегда был уверен в своей правоте. Я привык, что все и всегда должно быть по – моему.
Только теперь я начал задумываться над тем, что иногда следует прислушиваться к мнению окружающих, так как оно подчас бывает куда более разумным, чем мой внутренний голос, под воздействием которого, я совершаю все свои поступки. Так вышло и с моей женой, когда я не прослушал ее, и, сделав по своему, угодил сейчас в эту жуткую аварию.
Меня снова и снова захлестывало чувство вины за то, что это именно я убедил эту рыжеволосую девушку последовать за мной и нарушить свое слово, данное мужчине в лиловом плаще, с которым, теперь ей суждено остаться навсегда. Слеза покатилась по моей щеке. Что – ж, теперь мне с этим жить!
– Ты ее знал? – спросила меня жена.
– Я виноват в ее смерти, – ответил я.
– Это твоя знакомая? – спросила жена.
– Я знал ее в прошлой жизни, – сказал я.
– Не пугай меня, – сказала мне она, – нужно, чтобы тебя срочно осмотрел врач.
Я обнял ее и притянул к себе.
– Не переживай, – сказал я, – со мной все в порядке.
– Тогда почему ты винишь в ее смерти себя?
– Мне кажется, что она погибла при столкновении уже с нашим автомобилем, и, если бы я послушал тебя и не поехал так поздно, то она была бы сейчас жива, – сказал я ей, не договаривая до конца о том, что на самом деле являлось причиной моих переживаний.
– Все это твои предположения, и потом, там, – Ольга подняла к небу указательный палец, –
