Первородный. Цена магии - Евгений Валерьевич Решетов
— Шустро они, — оценил я работу служивых и быстро привёл себя в порядок.
Сунув скатанный плащ под мышку, я покинул комнату и внизу заметил давешнюю девицу. Та встретила меня недружелюбным взглядом, вздёрнутым носиком и сухой репликой:
— Доброе утро, сударь. С вас пять рублей за ужин.
Среди денег Жирного такой мелочи не было. Самой маленькой купюрой оказалась десятка, не пойми каким образом затесавшаяся среди сотен и пятидесяток. Вот её-то я и сунул девице.
— Сдачу оставь себе, — сказал я и пошёл к входной двери.
— Сударь, сударь, — ударил меня в спину её потеплевший голос. — А вы слыхали, чего ночью-то случилось? Люди говорят, что в доходном доме Еремеева случилась настоящая резня. Пять трупов!
— Ничего не слышал, — бросил я через плечо, подумав, что такими темпами народ к полудню раздует число трупов до трёхзначного. — Я спал как убитый. Всего вам доброго!
Глава 32
Утро оказалось хмурым и дождливым, поэтому я торопливо запрыгнул в трамвай. Добрался на нем до дома Владимира, поднялся на нужный этаж и постучал в дверь. Мне никто не открыл. Пришлось постучать сильнее. И лишь тогда за дверью раздался уставший голос:
— Кто?
— Ян.
Скрежетнул замок — и дверь отворилась, явив мне осунувшуюся физиономию брата.
— Из тебя будто все соки выпили, — проговорил я, проникнув в прихожую.
— Что-то вроде того… — протянул он и широко зевнул, запирая дверь.
— Где мой дневник? Все там же? — взволнованно спросил я, вдыхая пропитанный чем-то сладким воздух.
— Угу. Ничего с ним не сделалось, — просипел средний брат.
Я метнулся в комнату и увидел там практически истлевшие палочки, испускающие тот самый сладкий аромат. Даже легкая туманная дымка плавала по комнате, по которой будто ураган прошел. Часть денежных жаб валялась на полу, а перина с кровати Владимира почему-то лежала под столом.
Но я не стал требовать от брата подробностей его ночных любовных утех, а упал на колени около софы и запустил руку под матрас. Есть! Мои пальцы выпростали на свет божий потрепанный кожаный дневник с завязками.
— Кофе будешь? — вяло спросил Владимир, заглянув в комнату.
— Знаю я твой кофе… — пробормотал я, торопливо открывая дневник.
— Теперь у меня есть настоящий кофе. Хороший. С Черного континента, — гордо сказал он.
— Ладно, наливай, — разрешил я и углубился в чтение.
Почерк явно принадлежал прежнему Яну, и дневник сообщал много всякой ерунды. Но было и кое-что важное. Оказывается, раньше я страстно хотел стать магом, прям до зубовного скрежета. А еще я был влюблен в Морозову. Тут у меня екнуло сердце, а брови сами собой столкнулись над переносицей.
— Ян, пойдем пить кофе! — крикнул брат.
Я досадливо чертыхнулся, уже забыв о нем. Но все-таки вместе с дневником отправился на кухню, где получил кружку ароматного бодрящего напитка.
Владимир попытался было завести разговор, но махнул рукой, увидев, что я погрузился в чтение. А оно было очень занимательное. В дневнике прежний Ян описывал то, каким бы он хотел стать по характеру в будущем. И этот «будущий Ян» до чертиков напоминал нынешнего меня!
— Ого! — выдохнул я, чуть не подавившись кофе, который попутно прихлебывал.
— А то, — улыбнулся брат, довольно сощурив припухшие глаза. — Я же говорил, что кофе хороший.
— Потрясающий, — отвлеченно протянул я, мысленно пытаясь разобраться в ситуации.
Неужели чудо-зелье Абсалон как-то так перекрутило мою психику, что вытянуло на поверхность мое страстное желание стать тем, кем я являюсь сейчас? Очень может быть. Ничем иным я не могу объяснить подобное изменение характера, да еще в том направлении, о котором прежде мечтал.
— Насыпать тебе с собой кофейку? — благодушно предложил брат.
— Нет, спасибо, — отказался я и захлопнул дневник. — Ладно, хорошего дня. Мне нужно в общежитие, а потом на учебу.
— До скорой встречи.
Я покинул логово Владимира и оказался на улице, где утро уже не казалось таким серым. Постепенно погода становилась более солнечной. А вот мое настроение продолжало быть хмурым, хотя мне, кажется, удалось узнать ответ на очередную загадку.
Запрыгнув в трамвай, я добрался до общежития и проник в холл.
— Доброе утро, Горин, — неожиданно поздоровалась со мной крысообразная вахтерша, довольно щуря глазенки. — Уже слышали новость?
— Какую? — спросил я, подумав об инциденте в доходном доме Еремеева.
— Друга вашего полиция забрала, — оповестила она меня и вцепилась острым взором в мое лицо, словно рассчитывала насладиться моим потрясением.
Я и не сумел скрыть оного. Отправил брови к лепному потолку и ошарашенно выдохнул:
— Какого друга?
— Шмидта. Я всегда знала, что с ним что-то не так. Ходил такой всё вынюхивал. Доносы слал, что, дескать, в подвале крыс целые полчища. А оно вон как вышло. Говорят, он профессору Казанцеву помогал «паленую синьку» варить.
— Да ну? — просипел я, почувствовав, что мне не хватает воздуха.
— Точно говорю, — заверила меня вахтерша.
— Спасибо за информацию, — кое-как выдавил я и быстро поднялся по лестнице на второй этаж, где остановился, собирая в кучу разбегающиеся мысли.
Как же так? Шмидта перепутали со мной? Или произошла иная чудовищная ошибка? Что же случилось?
Нужно добраться до Шмидта и поговорить с ним по душам. А для этого следует съездить в отделение полиции. И скорее всего в то, где работает мой брат Александр. Но не
