Линии Леи - Евгений Луковцев
Каменный огурец — это такое растение-паразит, сорняк из одного сурового мира, располагающегося по соседству с Землёй, на оранжевой линии. Его почти не возят контрабандой, потому что он никому не нужен, от него нет никакого толка. Только если хочешь нагадить своему смертельному врагу, можно бросить во двор семечку.
К утру огурец пустит корни глубоко в землю, высосет всю доступную воду на участке и отрастит плод длиной метров двадцать-двадцать пять. Свежий плод у стебля упругий, розовый, а вот на другом конце быстро отмирает и каменеет. Если кончик регулярно, каждые полчаса не откалывать, придётся решать большую тяжёлую проблему с нескончаемым гранитным бруском, который всё прёт и прёт из земли. Вырывать его знатоки не советуют, на том же месте вскоре появятся два, а то и три новых.
Ввоз огурцов на Землю категорически запрещен. Случилось это, когда на строящейся станции сбили с ног одного нелегала при задержании. Изрядно поваляли по земле, но потом, по раздолбайству оперативников, участок не проверили. И теперь наши строители вынуждены непрерывно утилизировать бесконечный гранитный бордюр, лезущий сам собой из земли. Пока удаётся сбывать его городским властям для укладки вдоль дорог, но ниша эта не бездонная, рано или поздно даже мегаполис скажет: "Хватит, довольно!"
Воткнутый в решетку саженец, немного спрыснутый водой, поднатужился и согнул золотые прутья. Так отсюда ушёл Диббук, и тем же образом Рунгжоб достал из соседней камеры аквариумы пойманных нами гипножаб.
Один из аквариумов кенар разбил. Вынутую оттуда самку держал на вытянутой руке, обхватив пальцами тонкую шейку. Вторая его рука висела почти безвольно, повреждённая зубами Сфинкса. Непослушные пальцы касались руки Мидаса, которую Рунгжоб пристроил на столе рядом с двумя уцелевшими аквариумами. Из них на свою приговорённую родственницу с ужасом взирали ещё две гипножабы.
Они давно обрушили бы на Рунгжоба всю мощь своих психических сил, постаравшись сообща пробить врождённый иммунитет кенаров. Или захватили бы разум людей, до каких смогли дотянуться, чтобы их руками сразиться с ненавистным Птичкой. Но жабы были бессильны в специальных защищенных аквариумах. А Рунгжоб предусмотрительно освободил только одну из них.
Человек напротив тоже издал возглас удивления, увидев меня. Но пистолета, направленного в пол, поднимать не стал. Как и всегда, Виктор Петрович не поддавался эмоциям и не делал зря резких движений.
— Стой на месте! Я убью её! — заорал Рунгжоб, демонстрируя мне стиснутую пальцами гипножабу.
— И что? — спросил я. — Какое мне дело? Один инородец свернёт шею другому, делов-то!
Турчин посмотрел на меня с нескрываемым изумлением. Не ожидал он такого ответа. Эх, Виктор Петрович, это же классическая ловушка, тысячи раз описанная в литературе и обыгранная в кинематографе. Мне всегда было интересно проиграть такой сюжет по собственному сценарию, но для этого блеф должен быть очень впечатляющим. А у меня для этого слишком мало аргументов. Всего два.
— Рунгжоб, ты же сам рассказывал им, что люди режут лягушек в научных целях.
— Откуда?..
— Она выжила, Рунгжоб! У нас есть свидетельница против тебя, она уже дала показания. Так что можешь раздавить эту жабу, она мне не интересна. Только помни, что убийство есть убийство, я в ту же секунду с чистой совестью отправлю тебя вслед за ней!
С этими словами я выставил руки перед собой, словно планировал стрелять по-македонски, давая им обоим разглядеть своё оружие.
Опасений, что Рунгжоб убьёт ещё одну из семейства Гилос, у меня в тот момент не было. Да, я ошибся в нём дважды. При первой встрече, когда он так мне не понравился, но я принял его за обычного наглого уборщика-инородца. И позже, когда поверил вступившемуся за него хитрому полковнику Турчину. Но теперь я понимал истинные мотивы поступков кенара и видел, как подрагивают от всплеска гормонов его жабры.
Нет, я не боялся погубить свидетеля. Куда сильнее я боялся услышать язвительный хохот от своих противников. Потому что оружие у меня было — так себе. Правой рукой я целился в Виктора Петровича резиновой уточкой-манком. А левой держал Рунгжоба на прицеле своей кремневой зажигалки.
Эффект превзошёл все мои ожидания. Враги повели себя так, словно я показал им не забавные безделушки, а пару "Миротворцев" с взведёнными курками или, как минимум, гранату без чеки.
— Вы бы, Стожар, поаккуратнее с этим, — попятился полковник. — Не надо выходить так далеко за рамки дозволенного.
— Стойте на месте! Ни шагу, иначе я чиркну!
Я огрызнулся максимально сурово, но угрожающих движений делать не стал. Мне не хотелось провоцировать их на активные действия. В любой момент мог появиться Сфинкс, и тогда чаша весов склонится в нашу пользу. Правда, в любой момент могли появиться и Хвосты. Я отбросил эту мысль и продолжил тянуть время, пытаясь по мимике угадать, чего же так испугались мои оппоненты.
— Вы, Виктор Петрович, едва не устроили теракт межмирового характера. После этого будете мне говорить о рамках?
— Я? А, вы о том инциденте с русалками. Уверяю вас, я к этому не имею…
— Да хватит уже! Я ведь сказал, что выжившая жаба дала показания! Гилосы нашли возможность сканировать Буньипа, они знают о предателе.
Рунгжоб при этих словах позеленел от волнения. Буквально, его лицо приобрело цвет свежей оливки. Турчин отреагировал скромнее, всего лишь приподнятой в удивлении бровью.
— Даже так? Предатель? — Он поцокал языком. — Стожар, вы снова пытаетесь применить формальную логику, не разобравшись в ситуации. Делаете поспешные выводы.
— У меня, знаете ли, был повод для этого. Чертова пропасть поводов. Меня обсасывали мертвецы, пытались сожрать зомби, пеленал паук. Наконец, ваш подельник пять минут назад пытался убить меня вот этой штукой.
Я ткнул зажигалкой в Рунгжоба, тот трусливо попятился. Мельком глянул куда-то за спину. Вспомнив, что у него тоже есть оружие, положил свободную ладонь на запястье руки Мидаса. Гипножаба ему мешала, но кенар не мог придумать, как поступить в этой ситуации.
— Что у тебя там, Рунгжоб? Банка?
— Да, Евгений, там банка, — ответил вместо него Турчин. — И она не пустая. Кто-то здесь, в управлении, экспериментировал с ней, залил туда силу.
