Абсолютное зло - Елена Макарова
— Он должен заплатить за то, что сделал, — цедил сквозь зубы, не сводя глаз с Идира. Тот в защитном жесте держал перед собой подрагивающую от слабости руку.
— Посмотри на него, — мягко внушала, призывая имирт, — он уже заплатил.
Дан без сопротивления впустил меня в свое сознание. Позволил поселить теплым светом в душе умиротворение, разлить сладкой негой по телу покой. Постепенно он расслаблялся, буря внутри утихала. Он опустил руку, продолжая крепко сжимать рукоять клинка. Идир облегченно выдохнул и откинулся на землю.
Затишье длилось недолго: как испуганная птица, я встрепенулась от леденящего предчувствия, и завертела головой.
В гуще леса среди деревьев я уловила движение.
— Еще харпы, — с усилием поднялся Идир. — Что-то их много, — вглядываясь в темноту. — Слишком.
— Думаешь, наемники Хорта? — предположил Дан, обдумав его слова.
Идир стряхнул с руки талый снег, которым утирал окровавленное лицо, и отрицательно качнул головой. Харпы стремительно приближались, разнося по лесу тревожные вскрики птиц. Их численность неумолимо росла.
— Перебьем всех, — вынес Дан смертный приговор. — До единого.
Идир перехватил клинок, уверенно держась на ногах. Я предчувствовала кровавую резню, точно такую же, последствия которой совсем недавно видела на окраине леса.
— Энтал! — оглушая крикнул Дан, подзывая верного солдата. — Если переживешь этот день, — размеренным тоном пояснил, — я выбью из тебя дух за то, что ослушался приказа и оставил Рию. — Энтал покорно склонил голову, готовый принять любое наказание. — Алу! — чуть мягче, но также по-военному строго. — Уходите. Обе.
Алу не устраивало такое распределение обязанностей, она сердито цедила:
— Я достаточно натренирована и …
— Это не обсуждается, — перебивал, не давая закачивать фразы.
— Могу сражаться наравне со всеми…
— Нет, — очередной скупой отказ.
— Почему?! — не выдержала Алу. — Только из-за того, что я женщина?
— Потому что ты моя сестра! — выпалил на одном дыхании Дан.
Алу побелела, ее губы задрожали, а в глазах блеснули слезы. Теперь жесткие наставления брата звучали совсем по-другому: как признание в братской любви.
Она шагнула к нему, обвивая руками шею:
— Можешь положиться на меня, — пообещала ему. — Я сберегу ее.
Дан не шелохнулся, не зная, как вести себя с такой сестрой: мягкой и сговорчивой. Они привыкли воевать, и не представляли, как пребывать в мире, без борьбы.
— Идите, — Дан тронул ее за плечи, чуть отстраняя. Взглянул на меня.
В отличие от Алу, я не нуждалась в уговорах и объяснениях: прекрасно видела его цели и мотивы, слабые и сильные позиции. Я — его слабость. Теперь поняла, что он имел в виду. Но это не отменяло горечи и печали, что переполняли меня. Словно я заведомо проиграла, покидая его. Хотела остаться, но я буду только путаться под ногами, превратившись в единственную объект защиты.
Я приблизилась к Дану, поймала его руку, сплетая наши пальцы, и посмотрела прямо в глаза. Я видела в них больше, чем могли бы выразить слова всех языков мира.
Прижалась губами к его, на миг возвращаясь в тот день, где ярко светило солнце, опаляя кожу жаром, и ветер играл с моими волосами, а я задыхалась от счастья и восторга, впервые поцеловав Дана. В тот день я окончательно убедилась, что мы будем вместе. Вопреки запретам.
— Они уже близко, — подгонял Идир, разрушая короткую иллюзию.
Я выпустила теплые пальцы, оставила за спиной гвалт разгорающегося боя и всех тех, кем дорожила, надеясь скоро увидеться вновь. Не оборачиваясь, последовала за спешащей во мрак ночи Алу.
Мы плутали в полной темноте. Держались вместе, пробираясь сквозь колючие заросли и непроходимые топи. Прислушивались к каждому шороху, в любую секунды ожидая обнаружить за спиной погоню.
Наконец мы выбрались из леса и вышли на открытую местность.
— Рискованно идти здесь, — рассуждала Алу, глядя на заснеженное поле, — но там дорога, — махнула рукой в сторону городских огней.
— Тогда рискнем, — без колебаний вступила в безупречно белый снег. Те, кого мы оставили, подвергали себя большей опасности. — До дома совсем немного, — я обернулась к Алу, подбадривающе улыбаясь. Выражение ее лица на секунду стало по-детски ясным и открытым. Но лишь на короткое мгновение. Словно грозовая туча, на него легла тень ужаса.
— Рия! — успела я услышать перед ошеломительным ударом.
Сбивая с ног, он пришелся в бок. В ушах зазвенело и мир потонул в гуле крове, несущейся по венам. Дышать стало тяжело, тело точно онемело. Чувствительность вместе с болью нарастали постепенно.
Сквозь красную пелену я пыталась разглядеть Алу, но она казалась так далеко, что представлялась мне крошечной. Она бежала ко мне, стремительно пересекая разделяющий нас снежный рубеж. Порывалась пойти ей навстречу, но не могла даже пошевелиться.
Рывком меня опрокинуло на спину, и каждую клеточку тела пронзила острая боль. Мой крик разрушил окружающий меня вакуум, возвращая миру прежнее звучание: вой ветра, надрывный зов Алу, шум чужого глубокого дыхания.
Перед глазами на фоне звездного неба возникла маска харпа. Линии витиеватого рисунка подрагивали и переплетались, выстраиваясь в неизведанные символы. Их танец завораживал и утягивал в беспробудный сон. Лишь блеск клинка в руке харпа держал сознание на плаву, не позволяя окончательно потерять связь с реальностью. Я следила за игрой лунного света на лезвии, когда тот взмыл вверх. Один меткий удар отделял меня от смерти.
Я призвала имирт, чтобы он придал сил подняться, но удалось лишь пошевелить руками и ногами. Харп перехватил клинок и приготовился нанести решающий удар. Я едва подняла ладонь, в последней попытке защититься.
Свист стали, рассекающей воздух, и звон скрестившихся клинков: Алу напала на харпа, заставляя его уворачиваться от ее молниеносных атак. Она обращалась с мечом не хуже любого воина, а ее техника не ступала харпу. Удар, подсечка — и Алу на земле. Мгновение — она снова на ногах, и наступает, рассекая харпу плечо.
Схваткой с харпом Алу дала мне немного времени прийти в себя. Титанических усилий мне стоило подняться с земли. Упираясь руками в снег, я едва держалась на коленях. Беспомощная, не способная выстоять перед противником. Я нуждалась в помощи — в силе Влием.
Обращаясь к имирту, разгоняла настоящую бурю внутри себя. Заставляла имирт, словно вода в переполненном чане, выплескиваться через край. Он струился по телу, оплетая энергией как коконом. Боль и слабость ушли.
Мир предстал совсем иным: четким, ясным, сотканным из мерцающих нитей бытия. Видела, как они окружают Алу, как неотрывно следуют за каждым ее движением. Как с надрывным стоном рвутся точно натянутые струны, когда клинок харпа пронзает ее тело. Как они рассыпаются пеплом и растворяются в небытие, когда Алу оседает и падает навзничь на снег. Нетронутая
