Одаренный - Евгений Юллем
Раздался стук в дверь.
— Войдите!
— Господин Александр, вы опоздали на завтрак!
Ах да. Если учесть, что я только выбрался из бокса медчасти, вполне простительно. И Герда Иоганновна, обрусевшая немка, прислуживающая Апраксиным, решила поинтересоваться, как дела у молодого господина. Нет, не подумайте чего, она мне по возрасту в матери годится! Просто она когда-то была моей гувернанткой, и знанию немецкого я обязан исключительно ей. Ну и естественно, я считал ее членом семьи, пусть и только я.
— Да вот же, тетя Герда, — сокрушенно сказал я. — Только-только от лекарей выбрался…
— И сразу сел за компьютер! — сердито сказала она. — Это неправильно, Александр!
Ну да, хоть она и обрусела, но «дас орднунг» твердо засел в ней. За это ее семья и ценила.
— Да-да, виноват! — я примирительно поднял руки.
— Завтрак сюда я подать вам не могу. Раз вы ходячий больной, придется спуститься в малую столовую, — строго сказала она.
— Хорошо, сейчас иду! — ответил я, и полез в шкаф за одеждой. Хоть тренировочный костюм одеть, не в пижаме же по особняку ходить? Слуги засмеют.
Убедившись, что миссия по приведению бывшего воспитанника выполнена, Герда Иоганновна довольно кивнула, и гордо покинула мое обиталище. Да, насчет пожрать она права, желудок уже начало противно сосать. Ну что, пойдем подкрепимся?
Глава 4
Уроки, уроки, опять одни уроки… Словно вернулся в школьное детство. А, пардон, вру. Нет, в вузе учиться по-другому, и мне это нравилось больше, вспоминаю себя в молодости. Никого сверху, учись, как хочешь. Главное, экзамены не забывай сдавать. Ну и прочие коллоквиумы-клоаквиумы, задействуемые преподами для лишнего окошмаривания студентов.
Вспоминая свою студенческую молодость, скажу — одно из самых лучших времен было. И вот теперь, на старости лет второй раз в вуз… Точнее, в третий — два у меня на счету уже было в моем мире. И надо немного подтянуть пропуски — особо-то я не учился, мне все давалось настолько легко, что, если бы я захотел, то закончил бы всю эту бодягу очень быстро. Но нет, а как же веселая студенческая жизнь? Не, не надо никуда спешить. Надо брать от студенческой жизни все, что имелось.
Первым делом я включил болталку и позвонил Ваське Лопухину. Пришлось ждать пару минут, пока он не отвлечется от важных пацановских дел и не соизволит подойти к ноуту.
Наконец, блюкнуло, и на экране появилось заплывшее от пересыпа лицо Лопухина-младшего.
— Здорово! Дрыхнешь штоль?
— Здорово. Ага. От колес в сон клонит, — он поморщился.
— Что, рука?
— Да. Рану почти залечили — наш целитель постарался, ты же его знаешь. Обезболивающими только накачал плюс к своей волшбе.
— На сколько наказан?
— Ни на сколько. Вообще нет, — запротестовал он. — Предки посмотрели запись, выяснили что моей вины там нет. Правда, подзатыльник от отца получил.
— За что? — удивился я.
— За что вора бьют? За то, что попадается? А спортсмена?
— За проигрыш? Ну мы же вроде организованно отступили, да там и победить было нельзя, силы неравны.
— За то, что пулю словил, — пояснил Васька. — Маман была в диком шоке, а Машка наоборот, рада.
— Чему тут радоваться? — опешил я. — Что брата ранили?
Да уж, Мария Лопухина была тот еще подарочек. Особенно когда ее пубертатом накрыло, мелкая стерва превратилась вообще в конченую. Половая железа давит на глаза… Потом это пройдет, но пару лет Василию придется прятаться от нее по углам.
— Что, наконец, ее правильный и примерный брат был морально выдран ей на удовольствие. Ты же ее знаешь.
— Да, — хмыкнул я. — Знаю.
— Когда в бурсу пойдешь? — Василий имел в виду наш вуз.
Немного непривычно, если учесть, что этим словом наши родители называли в их молодости ПТУ.
— Да вот, думаю. Можно еще пару дней посачковать, отцу все пофиг.
— Завтра матемагика, — напомнил Василий. — А у нашего Пресветлого не забалуешь. Он же уже сказал, что единственное оправдание пропуска у него — смерть.
— Только вот он опрометчиво не сказал, чья, — хмыкнул я.
Прозвище препода Трифона Степановича по теоретической волшбе, или матемагике, как мы называли этот предмет, не имело ничего общего с его духовным состоянием. Просто он был полностью лысый, и на его лысине постоянно бликовало солнце. Было у него и другое прозвище, данное ему женской частью группы, которую он просто люто ненавидел — «старый м. дак».
— Сделал домашку по секущим Бриона? — спросил Василий.
— Нет еще, — сказал я.
— Скинешь, как сделаешь?
— Легко.
— Тогда пока. Не буду отвлекать, — хитро подмигнул Вася.
— Давай, хитрозадое создание, — хмыкнул я.
— Ага, — заржал он и отключился, оставив меня один на один с теорволшбой.
Ладно, ничего не поделаешь. Я вывел на экран программу магического моделирования. Все эти графические способы решения матемагических уравнений — полная фигня. Когда на тебя несется монстр из Безодни или плетет заклинания его хозяин из адептов Чернобога, ты не будешь моделировать реальности по наличию узлов и пучностей, а влепишь не раздумывая заклинание сам. Ну вуз он на то и вуз, чтобы давать ненужные знания в расчете на то, что когда-нибудь в следующей жизни это может пригодиться. Как всегда говорили молодым специалистам — забудьте то, чему вас учили в вузе. Что неоднократно доказано жизнью. Ладно, раз заставляют, начнем учиться. Значит, взаимодействие М-последовательностей? Ну что же, получите…
Через час, потирая уставшие веки, я, наконец, отлип от компьютера. Все, домашка по теорволшбе готова, и даже на «отлично». Можно теперь полазать по местным чатам и посмотреть, что новенького пишет народ. Только я нацелился мышкой на иконку…
Заиграла нудная мелодия вызова по видео, причем абонентом был мой брат, Михаил. Я нажал «принять», посмотрим, чего хочет…
— Привет! Ты у себя?
— А где же еще? — ответил я вопросом на вопрос.
— Тогда дуй ко мне.
— Зачем?
— Вопросы задавать потом будешь, — и брат отключился.
Хорошие манеры? Не, не слышал. По крайней мере, на меня они не распространялись. Я со вздохом опустил крышку ноута и встал со стула.
По дороге в другое крыло я все прокручивал в памяти момент своего попадания. После той вспышки и перед тем, как оказаться на улице посреди нападения, я как будто уловил чью-то чужую улыбку. Причем не увидел,
