И уйти в закат - Сергей Сергеевич Мусаниф
Пока не случилось сегодня.
Когда я вернулась с утренней прогулки, он уже проснулся. Он ждал меня на веранде, сидя в плетеном кресле и закинув длинные загорелые ноги на невысокое ограждение.
— Привет, — сказала я, ставя свои покупки на стол и усаживаясь в соседнее кресло.
— Привет, — сказал он.
— Я принесла кофе.
— Ты лучшая, Боб, — сказал он. — Но нам надо поговорить.
Я тоже считала, что пришло время поговорить, и у меня было, что сказать, и я никак не могла решиться, но такое начало все равно не предвещало ничего хорошего.
— Угу.
Мы глотнули кофе. То, что Реджи потребовалось столько времени, чтобы собраться с мыслями, тоже ничего хорошего не предвещало.
— С тех пор, как я вышел из комы, я был одержим одной только мыслью, одной идеей, — сказал Реджи. — Я должен был спасти тебя. Эта идея доминировала все последние годы. Все, что я делал, я делал для ее воплощения. Ею были продиктованы все мои действия. Словно я стал механизмом, созданным для решения только одной задачи, и эту программу вложили в мою голову еще на этапе конструирования. Мне часто об этом говорили, да я и сам это понимал, но ничего не мог с этим поделать. Теперь, после того, что ты рассказала мне о Хэме и о моем «чудесном» спасении, я думаю, что именно он это сделал.
— Я его о таком не просила, — сказала я.
— Я знаю, Боб. И сейчас уже не так важно, откуда эта программа взялась в моей голове.
Хэм вполне мог такое сделать, подумала я.
Как и у прочих творцов, с которыми я была знакома, у него были определенные ограничения при воздействии на реальность, но в случае с Реджи семя упало на благодатную почву и запустило какое-то подобие одного из самых старых и заезженных сюжетов а-ля «дева в беде».
Я и до этой беседы подозревала о чем-то подобном после того, как пистолет Грега дал осечку. И после того, как из всех событий в Алабаме, где Реджи пришлось участвовать в драках, перестрелках и выпрыгивать из горящего дома, на нем не осталось ни одной царапины.
Так и работает сюжетная броня.
Хотя, скорее всего, никакой конкретной истории Хэм не продумывал. Он мог просто подвесить сюжетную веху и дать Реджи первоначальный импульс в заданном направлении, а все остальное он сделал сам.
— Пару дней назад эта программа исчезла, — сказал Реджи. — Видимо, теперь я наконец-то осознал, что ты в безопасности, Боб.
— Прошла любовь, завяли помидоры.
— Нет, Боб. Конечно, нет. Ты все еще мне нравишься, и даже больше, чем просто нравишься, но я тут задумался, а сколько мы были знакомы до… всех этих событий?
— Один день, — сказала я.
— И я понял, что, по сути, ничего о тебе и не знаю, — сказал он. — О той тебе.
— И, — подсказала я, когда пауза слишком затянулась.
— И я не знаю, какая часть чувств, которые я к тебе испытываю, на самом деле моя собственная, а какая навязана кем-то извне, — сказал Реджи. — Мне нужно разобраться в себе.
— Поэтому, — подсказала я.
— Это самая сложная часть, Боб, — сказал он.
— Поэтому тебе нужно уйти, — подсказала я. — Ты даже собрал сумку.
— Откуда ты знаешь?
— Так вон она стоит.
— А? Да, — рассеянно сказал он.
— Прощай, Реджи, — сказала я.
— Я не говорю, что ухожу навсегда.
— Ты знал одну Боб, ты спасал уже другую Боб, — сказала я. — Если ты когда-нибудь решишь вернуться, то встретишь какую-нибудь третью Боб. Поэтому я сегодняшняя говорю тебе: «Прощай, Реджи».
— Аренда этого дома оплачена на полгода вперед, — сказал он, глядя в пол. — Наличности должно хватить… Здесь они тебя не найдут.
— Это лишняя часть, — сказала я. — Я — взрослая девочка и могу о себе позаботиться. Прости, что так получилось. Я не хотела.
— Это я должен просить прощения.
— Давай будем считать, что мы квиты, — сказала я.
Это во многом зависело от методики подсчетов, но в крайнем случае он мог бы сделать для меня скидку.
— Боб…
— Да хватит уже, — сказала я. — Уходи. У меня останутся о тебе только хорошие воспоминания, и я ценю все, что ты для меня сделал, но сейчас, раз уж ты собрал сумку и чувствуешь, что тебе это нужно, просто уйди. Без обид. Это в любом случае лучше, чем если бы ты остался со мной только потому, что должен.
Он встал, повесил на плечо сумку, спустился по ступенькам крыльца.
Он сделал это молча, за что я была ему отдельно благодарна.
Я смотрела ему в спину, когда он шел по дорожке к невысокой калитке, которая отделяла от остального мира сад, который еще полгода будет моим. Я смотрела ему в спину, когда он шел прочь по улице, ведущей к океану. А потом слезы таки застили мой взор, и я уже больше никуда не смотрела.
Чертов Хэм.
Это была типичная «дева в беде», и Реджи был ее главным героем, а специальный агент Джонсон — второстепенным действующим лицом, и теперь я понимала, каким образом Реджи нашел меня в «Континентале». Надеюсь, у Ленни не будет из-за этого неприятностей на службе.
А теперь дева в безопасности, и всем на нее наплевать…
Конечно, говорить так было несправедливо. И разумом я могла понять Реджи. Он попадал в механизм сюжета еще до нашего с ним знакомства, и именно шестеренки той истории сделали его таким, каким я его знала. И теперь им снова управляла чужая несгибаемая воля, с которой он ничего не мог поделать, и которая протащила его через последние два года, и мне даже не хотелось знать, какие вещи она заставляла его делать.
В общем-то, он заслужил право разобраться в себе.
И, вне всякого сомнения, у него было право не возвращаться.
После того, как сражены все драконы, убиты все чудовища, защищены все королевства и спасены все девы, рыцари отправляются пить и рефлексировать.
А защищенные и спасенные пусть разбираются сами. Это же их жизнь.
Какие претензии можно предъявить этим рыцарям? Да никаких.
Они выполнили свой контракт. А если вы ожидали от них чего-то другого, чего-то большего, и они не оправдали ваших ожиданий, так это ваши проблемы.
Они вам ничего и не обещали.
Это было справедливо, черт побери.
Больно, но справедливо.
Я допила чертов кофе, а потом вскочила на ноги и бросилась в дом. Ванная была недалеко,
