Неудобный наследник - Владислав Добрый
Я помнил тетушку по свадебному пиру. Магн её избегал — в семье она считалась слишком экстравагантной. Скорее всего это из-за того, что тетя Роза все еще была красива. А ведь ей уже сорок. Четыре взрослых дочери, все замужем. Ей бы уже давно быть нормальной бабушкой, а она все девицу из себя строит.
Закончив с приличиями, тетя Роза заключила меня в ласковые объятия, прижала к пышной груди, расцеловала, и между делом сообщила, что у неё под рукой полтора десятка вооруженных мужчин. А еще она поднимает рыцарей по всему контадо. И мужей дочерей. И уверена, что еще до конца недели, сможет поставить под мои знамена сорок копий. То есть, минимум полторы сотни вооруженных всадников.
Закончив с отчетом о готовности войск, тетя Роза выпустила меня из мягкого плена и, роняя скупую слезу, рассказала, что на её дом напал троюродный дядя.
Я не понял чей — её, или мой. К тому же даже Магн немного запутался в степенях родства. Поэтому я решил не уточнять.
Старый злодей, оказывается, давно жаждал заполучить её земли и хозяйства, и вот решился. Значит он знал о заговоре Гонората, но решил под прикрытием его обтяпать свои темные делишке. К счастью, в процессе умер. К несчастью, не всем так повезло. Похоже Гонорат выпустил в банку пауков — в городе второй день идет резня. Не только наших дальних и близких родственников — похоже у людей поднакопились невысказанные вопросы, но пока Старый змей был жив, они как-то стеснялись их задавать. Впрочем и сейчас, претензии предпочитали высказывать сразу железом и молча.
Ополчение городских гильдий перекрыло входы в Старый город, пока аристократы выясняют отношения. Если в первую ночь напали только на поместье Итвис и еще на пару мест, то уже во вторую схватки шли в десятках мест.
Обнуление семьи Итвис открыло возможность и для обнуления долгов и старых обид.
Сразу после тети Розы, которая не смотря на очень женственные вздохи и всхлипывания доложилась по-военному четко и много времени не отняла, ко мне пришел секретарь городского совета. И ничего толком не сказал. Вернее, говорил он много, но так туманно, что даже призвав на помощь все умения понимать намеки Магна, я ничего не уловил. Но само появление в лагере секретаря предполагало, что Городской совет, как минимум, пока не выбрал сторону. А значит, и наемники города останутся в казармах.
Очень быстро я понял, что мое положение вовсе не так уж и плохо. Вдобавок к отрядам Фредерика и Вилли, у меня было около трех десятков всадников и не меньше сотни вооруженных людей из сохранивших верность вассалов. Или тех, кто был обязан всему моему отцу и теперь боялся потерять честно отнятое с его помощью. А также те, кто уже пострадал от начавшегося передела. И из города постоянно приходили новые.
— Пропустите, пропустите, прошу! — прервал мои размышления крик из толпы. Я привстал, высматривая нарушителя спокойствия. Им оказался начальник стражи у ворот, знакомый мне по первому дню моего здесь пребывания. Выглядел он немного загнанно.
— Пропустите его! — дал я команду.
У него отняли меч и допустили поближе к моей драгоценной тушке. Он был в доспехах, на лошадином лице было выражение меланхоличной жестокости.
— Сеньор Магн Итвис, — сказал он, низко поклонившись. — Заговорщики задумали отравить воду в городе. Прошу вас, спасите Караэн! Военные ворота открыты для вас!
Я ничего не ответил, задумчиво рассматривая начальника стражи. Вместо меня заговорил Фредерик. Собственно, начал он с того, что в лоб спросил:
— С чего бы мне тебе верить?
— Я капо стражи Военных ворот! Идемте, и если они закрыты, я буду у вас в руках! Сделаете со мной, что захотите! Но я вас уверяю, что…
Рядом появился Вилла Дура. Умение замечать важное и оказываться в нужном месте — бесценно для снайпера.
— А где твоя семья? — спросил я капо стражи.
Тот бросил на меня равнодушный взгляд, хотя его глаза на миг зло блеснули. Но потом он опустил голову, и сказал:
— В башне стражи. Многие из моих парней перевезли семьи туда. А это не самое удобное место. Но не у всех есть имение за городом…
— Ты боишься, что их ограбят? — снова перебил я его.
Он вскинул голову. И смотрел на меня слишком долго, чтобы показаться вежливым. И когда он ответил, его голос звенел от злости:
— Всегда во всем виноваты чужаки. И ваш брат, этот… Он привел с собой северян. Они убивают и грабят. А я тоже северянин. Мой сеньор.
— Напомни, как тебя зовут? — попросил я.
— Сакс. Сакс Поло. Так меня называют люди, — ответил он. “Поло” можно было перевести и как “конная схватка” или “конный выезд”, и просто как “лошадь”. Жестко они тут клички дают.
— Хорошо, Сакс. Можешь идти. Фредерик, Вилла, подойдите ближе, — я попытался устроиться на бочонке поудобнее. Мне не удалось. Вышеназванные приблизились, каждый со своим близким помощником. Фредерик с Нычкой, Вилла с тем же парнишкой, что работал при нем переводчиком. Я едва сдержался, чтобы не хихикнуть. Мой первый военный совет. Прям всамделишный. Поняв, что пауза затягивается, я сказал:
— Сеньор Фредерик, я хочу услышать ваше мнение.
Капо наемников переглянулся с Нычкой. Нычка, выглядел на удивление спокойным. разве что осторожно водил пальцами левой руки по шрамам на черепе. Несмотря на отсутствие резких движений, выглядел он как свирепый пес, который вот-вот кинется.
— Тут мы много не высидим. Мы уже подъели запасы. начнем трясти местных, нас возненавидят. Обложить город мы не сможем, он слишком большой. Штурмовать стены я бы не хотел. Даже если это ловушка, все равно стоит рискнуть. Хотя я не верю этому лошадиномордому.
— Он не врет, — сказал Вилла Дура. Подождал пока его слова переведут, продолжил:
— Он злится. Увидел, что лорд не обрадовался, не показал благодарности. Начал злиться. Те, кто готовят подлость, никогда не будут злиться. Они готовы к тому, что им не поверят. А этот, Сакс, он ждал благодарности, а не подозрений.
Неожиданно подал голос Сперат из-за моей спины.
— Их там не может быть больше двух сотен. У Гонората было полсотни северян. Еще полсотни присоединилось к нему в первый день. Потом, может, кто-то ещё. Но не может быть, чтобы много. Город не любит тех, кто убивает по ночам. Тем более, свою же семью.
Фредерик задумчиво почесал гладковыбритый подбородок.
— Люди редко убивают
