Юсупов - Гоблин MeXXanik
Петр взял трость и, опираясь на нее, с трудом встал на ноги. Затем прошелся до каминной полки, где остановился. Потом поднял голову, чтобы осмотреть герб семьи.
— Если ты прав, то предатели пробрались в самое сердце Империи. Лазарев — один из немногих, кто мог дать отпор сразу нескольким воинам. Даже в своем возрасте он способен принять бой. Неужели его сумели сломать? Ты уверен?
— Считаю, что прав, — с горечью произнес я. — Думаю, что на пороге меня встречали отступники-ветераны.
— Что же ты не проверил своими способностями? — удивился Петр и стукнул тростью о доски пола.
— В резиденцию я приехал под присмотром секретаря семьи — Инги, — пояснил я. — И уезжал так же. Так что проверка была исключена. Я не смог бы использовать свои способности без того, чтобы это заметили.
— И то верно, — согласился дядя и нервно прошелся до лестницы.
— Осталось понять, как они изменили внешность, — пробормотал я. — Под своей личиной отступники не смогли бы вернуться в Империю.
— Да, способов масса, — ответил Петр. — Например, работа лекаря.
— Не подходит, — покачал головой я. — На границах усиленные посты. Всех проверяют очень дотошно. Если бы кто-то изменил внешность и скрыл шрамы до того, как попал в Империю, это бы вскрылось при проверке. Здесь что-то другое.
Пётр нахмурился:
— Думаешь, за Лазарева себя выдает мимик?
Я снова покачал головой:
— Мимики не могут красть личины так надолго. Это противоречит работе светлых. Сила может изменить цвет и подвести.
Дядя задумчиво потер ладонью подбородок. А затем вернулся в кресло и тяжело в него опустился. Раздраженно отодвинул от себя трость и вытянул ногу.
— Сегодня особенно сильно болит, — нехотя признался старик. — И даже мазь не помогает. Та, которую ты намешал с прошлым подарком от Толстого.
— Я сделаю с новым снадобьем, которое он мне выдал. А пока, давай-ка…
Обычно дядька отказывался от помощи, считая свои страдания незначительными. Но сегодня был другой день. Я закрыл глаза и ощутил, как от ладоней по рукам потекла горячая сила. Она разгонялась и вскоре струилась по венам толчками, с каждым ударом сердца становясь все легче. Затем я направил поток с кончиков пальцев в сторону замершего родственника. Тот охнул, когда его коснулась волна силы. Я приоткрыл глаза и увидел, как ногу окутал яркий свет, который прошел сквозь ткань и рассеялся.
— Погоди немного, — сказал я.
Затем сходил на кухню и налил в стакан родниковой воды. Принес дядьке, который тут же опустошил посуду.
— Каждый раз словно кожу с меня снимаешь, — признался родич. — Зато потом как заново родился…
— Ты потому отказываешься от моей помощи?
— Когда отпускает твое лечение, то болит пуще прежнего, — Петр повел плечами. — К тому же, боюсь привыкнуть к твоей помощи. И твоя сила постепенно будет все меньше помогать. Страшно мне от мысли, что придет время, когда мне ничего уже не поможет.
Я поднял упавший на пол пульт. Положил его на столик.
На экране какой-то дюжий мужик колотил другого, немного поменьше. Их пытались разнять, но делали это аккуратно, чтобы дать камерам возможность снимать все действо.
— Империя теряет своих героев, — проговорил дядька, не глядя в телевизор. — И если самого Лазаря погубили… Ладно, не наше это дело. Звони Круглову.
Я вынул из кармана телефон и принялся искать нужный номер.
Трубку взяли быстро.
— Слушаю вас, Василий Михайлович, — послышался из динамика хриплый голос Круглова.
— За всеми событиями в городе стоит Лазарев, — ответил я. — Вернее, даже не Лазарев, а человек, который живет его жизнью.
— Принято, — коротко ответил Виктор и я поспешно добавил:
— В его поместье обитают двое из «Упырей». А может быть, и больше. Не могли бы вы взять хотя бы пару из них живыми?
— Зачем? — не понял Виктор.
— Чтобы они искупили то, что совершили, — ответил я.
В трубке повисло недолгое молчание. А затем Виктор произнес:
— Постараемся, мастер Юсупов.
Собеседник завершил вызов, не попрощавшись.
Я встал с кресла и направился в северное крыло.
— Ты куда? — удивленно уточнил дядя.
— Фотокарточку на место повесить, — не оборачиваясь, ответил я.
Вошел в кабинет отца, вернул снимок в рамку и аккуратно повесил ее на место. Отстраненно заметил, что отец на изображении выглядит слишком уж суровым. Он поджал губы, нахмурился и смотрел на фотографа словно исподлобья. Мне не удалось припомнить его таким при жизни. Обычно князь Юсупов казался мне немного отстраненным, задумчивым, но не хмурым.
Я вышел из кабинета, заперев за собой дверь. И зашагал в гостиную, где меня уже ждал дядя.
— Не знаю, как они смогут выманить Сергея Ивановича из резиденции, но…
— Вряд ли они Серые станут его выманивать, — возразил дядя. — У братства высокие покровители и в охранном отделении, и в Синоде. Так что будь уверен: все цели будут уничтожены.
Я промолчал. Прошел к столу и сел в кресло. Уточнил у дяди:
— Что идет по зомбоящику?
— Передача про жизнь, — ответил он и кивнул в сторону экрана, где как раз мелькнул логотип заставки «Пусть не безмолвствуют».
— Невыдуманные истории, о которых невозможно молчать, — пробормотал я. — Ты же понимаешь, что это все снимают по сценарию?
— А ежели и так. Смотреть-то все одно интересно, — отмахнулся дядя. — Там часто драки бывают, да и эмоций через край. Порой кто-нибудь орать начинает как дурной.
