Ангелы среди нас. Трилогия - Айгуль Айратовна Гизатуллина
Едва мы достигли двора, как вокруг нас собралась толпа. Я не очень понял к чему все это, поэтому начал прикидывать с кого начать ближний бой при необходимости, а также пути отступления.
Навстречу вышла в итоге Журден и суровым голосом, полным сожаления отчиталась:
– Мы оставили список убывающих, – и протянула небольшой лист скомканной грязной бумаги Дитрих. Боюсь представить откуда эта бумага попала в этот мир.
Заглянув через плечо, заметил последнюю цифру 24, – весьма не дурно.
– Остальные решили остаться здесь, ибо это место стало теперь нашим домом, – договорила Журден и ушла.
Народ начал прощаться, плакать, а там и постепенно подходить по одному к нам с фразами типа: «Я уверен, моя мама ждет меня дома» или «Его бабушка так мечтала о внуках, что, думаю, все еще не отпустила это желание, даже потеряв меня».
Я кивал им всем, давал понять, что постараюсь сделать все что в моих силах.
– Послушайте, – привлек я их внимание, – прежде чем мы начнем эту процедуру, я бы хотел сказать вот что. – к следующей своей мысли я пришел мгновенно, как стрелой, пронзившей мой разум – Я хочу, чтобы вы знали, что есть выход всегда и везде. Мы не можем заблокировать вход в это место, зато я могу гарантировать, что раз в 2-3 года буду навещать вас здесь, чтоб перевести в реальный мир тех, кто в этом нуждается.
Толпа заликовала. Это был действительно как свежий воздух для них! Ведь с сегодняшнего дня они будут жить не в отчаянии «4 стен»», а с мыслью, что при всем желании вскоре могут вернуться домой.
Глава 25
Я почувствовал «связь моста» будучи не в самом лучшем месте – в аду, куда неожиданно вызвал меня сам Люций.
– Тик-так, тик-так, – по-детски сказал он мне. – Кажется кое-кто забыл об уговоре?
Босс преисподней восседал, как и в прошлую нашу встречу в мягком высоком кресле рядом с окном – имитацией небес.
– Я не забыл, – честно ответил я. – Просто мне нужно еще немного времени.
– У тебя пока нет той вечности, что есть у меня, Каин, – напомнил он.
– Пару дней, думаю, этого будет достаточно, и ты будешь свободен, – пообещал я.
– Смотри, Каин, не обмани, – пристально посмотрел он на меня, доводя до мурашек.
Неужели есть такие глупцы, которые могли бы обмануть саму смерть во плоти? Хотя нет, вру. Люцифер – не смерть, он просто хозяин всего зла на Земле. Я бы не хотел иметь дела ни с тем, ни с других, но обстоятельства диктуют свои правила. Поэтому я безмерно был рад чувству тяги домой, а точнее притяжению Фортуны (мне именно так показалось, будто бы она звала меня). Боюсь, повелителю ада не терпелось поскорее оставить свой пост и уйти в загул (не буду даже представлять его далекоидущих планов).
И в тот же момент когда я вновь оказался в спальне у малыша, на меня сходу набрасывается Анхель.
– Где, черт тебя дери, был?
Не стал уж говорить, что недалеко от тех самых чертей, поэтому ответил как обычно с заносчивостью:
– И я рад тебя видеть, дорогой друг!
– Связь! Ты ее чувствуешь? – продолжил, не обращая внимания на мои слова. – Это мост! Они живы!
– Я знаю! – прикрикнул я. – А теперь давай успокойся! Соберись. Нам нужно сконцентрироваться! – мне порой кажется, что хаос Дитрих заразен. Я иногда Анхеля не узнаю. Его штормит от спокойного циничного перфекциониста до буйного неуравновешенного анархиста.
Учитывая, что мы находились в Киото, а мебели здесь кот наплакал (причуды минимализма), сели прям на бетонные полы. Закрыли глаза, и как объяснял нам кицунэ, попытались максимально представить своих «половинок».
Естественно, не все так просто. Я слышал, как меня зовут, вроде бы куда-то затягивает, но этого было мало. Мост был неустойчив. К великому счастью, ребенок Йоко спал дневным сном. Представляю, как бы мы пытались сконцентрироваться, собирая одновременно оригами.
Когда уже голова начала болеть от давления мысли, я вспомнил наш вечер после первой битвы: как нам было хорошо вместе там, на Гавайях. Фортуна была печальна красива, без лишнего пафоса, ранимая и хрупкая. Тогда, думаю, я и проникся к ней со всеми фибрами души, раскрыв ее внутренний мир, разделив ее горе. Совершенству не обязательно быть совершенным, чтоб поразить нас своим совершенством. Порой искренности чистого сердца вполне достаточно.
Когда я открыл глаза, то не сразу сориентировался что со мной и где я. Все пространство покрывал густой белый туман. Повеяло прохладой. Анхеля не было видно, но я, надеялся, что он так же продолжает сидеть неподалеку. И вот, наконец-то я увидел ее, как бы идущую с конца туннеля. Фортуна. В странной одежде, из которой пытались сделать что-то более презентабельное (непривычно видеть ее в образе какой-то пастушки что ли), с косичкой на плечах и горящими глазами от радости. Он вся светилась, как Вифлеемская звезда, полная энергии.
Едва я обнимаю ее, как туман рассеивается и замечаю: Дитрих в объятьях Анхеля. Видимо, его мост вызвал ее.
– Наконец-то, я дома, – шепчет богиня мне в ухо.
Расцеловав ее и поняв, что она цела и здорова, спрашиваю, посмотрев на ангелов:
– А где лис?
– Я чувствую его, – ответил Анхель. – Он дома.
– Наверное, его там ждала подружка, – усмехнулся я.
– У Дзинко есть девушка? – как всегда зацепилась Дитрих.
– Уф, нет, я пошутил, Дитрих, – подошел к ней, – но как же я рад все равно тебя видеть! – и сломав ее систему, сам первым обнял ее.
На мгновение мне показалось, что это моя семья. Каждый со своими великими тараканами внутри, но объединяет нас одно: мы всегда можем положиться друг на друга!
***
Я встаю в постели, оставив задремавшую Фортуну, одну. Тихо, насколько это возможно, одеваюсь и прохожу в ванную. Смотрю в зеркало. Передо мной стоит уставший мужчина с заросшей щетиной, но счастливыми глазами. Вид не самый мой лучший, если на то пошло, но я именно таким хотел запомнить себя перед походом в ад, откуда, возможно, никогда не вернусь – таким человечным, не обременённым чужими страданиями, криками о спасении душ.
– Что-то не так, – спросила, слегка застигнув меня врасплох, подошедшая сзади Удача.
«Нет, не переживай» – хотел было я сказать, но понял, что не имеет смысла скрывать от нее правду.
– Послушай, пока ты была в мире потерянных вещей, кое-что произошло, – начал я.
Мы были настолько на одной волне, что она сразу определила, что
