Как стать злодеем в Габене - Владимир Торин
«Кто ты такая? Что тобою движет?..»
Дом по адресу «Пыльная площадь, № 18» мог ответить на эти вопросы…
Зубная Фея задвинула тяжелые шторы на окне. И только после этого решилась зажечь фонарь.
«Штурм-фитиль Бэббита» чуть рассеял темноту, лоскуты мрака заколыхались на потолке и повжимались в углы.
Полли втянула носом воздух: в комнате пахло имбирем, ламповым керосином и обреченностью. Хотя последнее с недавних пор мерещилось ей повсюду, и она отчаянно противилась мысли, что этот запах исходит от нее самой. А еще – что никакой это не запах, а проклятое чувство, от которого никак не избавиться.
В нижней гостиной словно прошла война. Полли подумала, что, будь здесь доктор Доу с его маниакальной страстью к порядку, он бы непременно покончил с собой. На полу и креслах валялись конфетные фантики и сложенные из газетных страниц вороны, возле дивана стояла небольшая птичья клетка, в которой, словно узник в тюрьме, сидела тряпичная кукла. Керосиновая лампа, застывшая на самом краю кофейного столика, лишь чудом до сих пор не упала на пол. Полли отодвинула ее от края, после чего взяла стоявшую рядом чашку: чай в ней давно остыл и затянулся пленкой, в пленке застряла дохлая муха.
Взгляд Полли переполз с жестяной банки, на крышке которой был изображен улыбающийся кашалот, на несколько пустых аптечных склянок.
– «Литий доктора Хоггарта в пиннетках для…», – Полли прищурилась, пытаясь разобрать мелкий текст на этикетке, – «…для подавления аффективных расстройств (со вкусом лимона и прошлогодней страсти).
«Аффективные расстройства – это ведь мании», – вспомнила она кое-что из рассказов доктора Доу.
Полли кивнула своим мыслям: в том, что Зои Гримм сумасшедшая, не было никаких сомнений, учитывая, что она вытворяла в городе. И вот, наличие у нее безумия только что подтвердилось.
Больше в комнате на первом этаже не обнаружилось ничего заслуживающего внимания, и Полли вышла в прихожую.
Она уже поставила было ногу на первую ступеньку, как тут откуда-то сверху раздался звук, который заставил ее замереть на месте.
Лязгнул металл.
Зубная Фея действовала молниеносно. Погасила фонарь и вжалась в стену. В ее руке снова появился «москит».
«Я все-таки здесь не одна?!»
Полли на цыпочках двинулась вверх по лестнице, вслушиваясь. Звук не повторялся, но чувство тревоги никуда не делось.
Выставив перед собой пистолет, она выглянула в гостиную.
Никого.
Полли простояла в тревожном ожидании, наблюдая за тем, как снег падает в дыру, казалось, целую вечность. А потом звук раздался вновь.
Сверху загудело, потом что-то лязгнуло, и все стихло.
Полли подошла к пролому и задрала голову. Разглядев, что стало причиной неведомого гула и лязга, она вздохнула с облегчением. Над домом проходила старая труба пневмопочты – когда по ней скользила почтовая капсула, труба тряслась, и ее опора шаталась.
Полли спрятала пистолет и вновь зажгла «штурм-фитиль».
Она уже собиралась вернуться вниз и изучить комнату Зои Гримм, но тут кое-что в гостиной привлекло ее внимание.
Всю стену слева от лестницы занимало семейное древо, которое венчала лента с витиеватой надписью: «Древнее и почтенное семейство Гримм». На месте каждого имени размещался небольшой, размером с чайное блюдце, портрет в круглой рамке, отчего казалось, что многочисленные родственники Зои Гримм глядят на Полли через маленькие иллюминаторы. Круглая рамка в самом низу пустовала, словно кто-то не хотел или считал себя недостойным быть частью «древнего и почтенного семейства».
Полли снова оглядела гостиную: та не выглядела, как место, в котором собираются родственники – скорее, оно походило на место, которое каждый из членов семьи старательно пытается избегать. Еще бы: более неуютную гостиную представить достаточно трудно, и если забыть о проломе в потолке и крыше, то чего только стоит это ветхое кресло, или не идущие часы, или пустой камин.
На стене над камином висела затянутая пылью картина в овальной раме. Полли подошла к ней, подняла повыше фонарь. На картине были изображены мужчина в клетчатом костюме-тройке и широко улыбающаяся светловолосая девочка с задорно торчащими хвостиками. С трудом Полли различила в ней черты женщины, которую встретила на лестнице в редакции.
Что толкает человека на плохие поступки? Что заставляет его стать злодеем? Дело в одном лишь безумии?
Полли опустила штурм-фитиль и обернулась. Перед тем, как изучить комнату Зои Гримм, она решила заглянуть еще кое-куда и открыла одну из выходивших в гостиную дверей.
«Кабинет мертвеца… – подумала она. – Джаспер бы так и сказал…»
Полли не просто знала, что автор рукописи «Крампус», которую она нашла в квартирке вора подарков, мертв, но именно его некролог и привел ее сюда.
Обнаружив имя профессора монстрологии на титульном листе «Крампуса», она отправилась в архив Тремпл-Толл, где и нашла заметку о «скоропостижной и безвременной кончине Бенджамина Эдварда Гримма в следствие трагичного несчастного случая». Коротенький некролог оканчивался словами: «Если вы хотите выразить соболезнования, можете сделать это, отправив письмо сожаления по адресу: Пыльная площадь, дом № 18».
Также в некрологе говорилось, что у профессора Гримма осталась двенадцатилетняя дочь. Судя по дате, указанной в газете, умер он чуть меньше пятнадцати лет назад.
В доме № 18 на Пыльной площади ничто не указывало на то, что здесь когда-либо жил еще кто-то, помимо профессора Гримма и его дочери. Полли посетила мысль: «Неужели Зои провела здесь все эти годы совершенно одна? Неудивительно, что она сошла с ума…»
Кабинет был небольшим и тесным – чем-то он напоминал лавку древностей.
«Джасперу бы здесь понравилось…»
Свет фонаря полз по корешкам книг, которыми были заставлены стенные шкафы. Повсюду стояли стеклянные банки: в зеленоватой жидкости внутри плавали какие-то бесформенные конечности с перепонками и когтями. Отдельную полку занимали выстроившиеся рядком скелеты похожих то ли на птиц, то ли на летучих мышей существ. Из-под потолка свисали сушеные рыбы жуткого и монструозного вида – на миг Полли показалось, что все они наблюдают за ней своими блеклыми серебристыми глазами.
На письменном столе развернулся рабочий беспорядок, словно хозяин кабинета отошел всего на минуту, вот только для него минута превратилась в вечность.
Очевидно, сюда давно не заходили: все было покрыто толстым слоем пыли. Полли могла понять Зои Гримм, ее чувства и ту боль, которую она, вероятно, испытывала, попадая в это место. Сама она так и не решилась зайти в комнатку во флигеле, где жила ее тетушка. Хотя сейчас она
