Эпоха второсортных злодеев - Сергей Сергеевич Мусаниф

Глава 30

Не знаю даже, на что она рассчитывала. Может быть, она и выглядела, как я, но не имела ни малейшего представления о том, что это такое — быть мной.

Топор был моим атрибутом, атрибутом Цензора, он подчинялся не столько моей руке, сколько моей воле, и он не мог не откликнуться на зов. Если бы хватка моей копии была чуть крепче, пожалуй, это могло бы принести ее в мои объятия, что, как ты сама понимаешь, для меня было нежелательно, ибо работа топором подразумевает наличие между тобой и оппонентом некоторой дистанции. Но то ли у нее не хватило мозгов, а то ли силы в руке, и удержаться за рукоять она не смогла.

Топор вернулся ко мне, развернув мою копию и бросив ее на пол посреди прихожей. Давать ей второй шанс я, разумеется, не собиралась. Она успела только подняться на четвереньки, когда я сделала шаг вперед и размозжила ей череп.

Она была всего лишь моим отражением. Порою мне неприятно смотреть на свои отражения, но я их совершенно не боюсь.

Интересно, ее она тоже за четыре минуты возродить может? Или при работе с бумагой у Аманды какие-то другие стандарты?

Поскольку она, как и прочие персонажи Аманды, с которыми мне доводилось иметь дело, рассыпалась в прах, мне даже не пришлось переступать через ее труп. Я достала из-за пояса свой «смит-вессон» и вошла в гостиную.

Огромное панорамное окно, обеспечивающее, должно быть, прекрасный вид на озеро, было разбито. Среди осколков стекла и обломков мебели были разбросаны тела агентов ТАКС, а посреди всего этого великолепия стоял Мигель, и по всему выходило, что это совсем не тот Мигель, которого я развеяла по ветру пару минут назад.

По времени так не складывалось.

Неужели Аманде удалось написать близнецов?

Он медленно повернулся ко мне и направил на меня руку с зажатым в ней мечом. Слишком рисовано, слишком напоказ. Театральность всегда была главным его пороком, но похоже, что при виде меня он так и не научился сдерживаться.

— Как же я вас ненавижу! — сказал он.

— Как же вы мне надоели, — сказала я.

Я метнула в него топор. Силы мистической третьей руки хватало, чтобы делать это без замаха, тем не менее, Мигель таки успел отреагировать, продемонстрировав нечеловеческую реакцию.

Но стратегию он выбрал в корне неверную. Вместо того, чтобы просто убраться с траектории полета, он попытался блокировать топор своим мечом. Лезвие просто переломилось пополам, не отклонив пущенный мной снаряд ни на сантиметр, а потом топор влетел ему в грудь и пролетел насквозь, оставив после себя лишь небольшое и быстро оседающее облако праха.

Я вернула топор в руку.

Кто-то из спецназовцев ТАКС пошевелился и застонал. Что ж, по крайней мере, не все они мертвы, и помощь наверняка уже в пути, а значит, у меня осталось не так уж много времени.

Но все же я решила не торопиться и медленно, с топором в одной руке и пистолетом в другой, обошла первый этаж. Никого, только сраженные Мигелем спецназовцы.

Сам Мигель тоже не спешил возрождаться. Впрочем, как и моя копия.

Я поднялась на второй этаж, но там тоже было пусто. По нетронутому слою пыли, который лежал на мебели, было видно, что сюда не поднимались вот уже несколько месяцев.

Подвал или лодочный сарай?

Я решила закончить с помещениями внутри дома. Дверь в подвал отыскалась не сразу, и стоило мне ее открыть, как на меня сразу напрыгнул очередной Мигель. Я всадила две пули ему в грудь, останавливая прыгательный порыв, а потом ударила топором в плечо. Лезвие продвинулось вниз сантиметров на двадцать, прежде чем он тоже обратился в пыль.

То ли я настолько прокачалась с момента нашей первой встречи, то ли Мигели уже не те.

В подвале было темно. Я нащупала выключатель в начале лестницы, но после щелчка свет все равно не зажегся. Или кто-то выкрутил лампочки, или оборвал провода.

Я постояла немного наверху, пока мои глаза привыкали к темноте, а потом начала спускаться. Деревянные ступеньки скрипели под ногами, но на эффект внезапности в любом случае рассчитывать было уже поздно.

Я прошла мимо бойлерной (никого), заглянула в прачечную (никого), осмотрела чулан, в котором хранился всякий хлам, вроде старых рыболовных снастей, сломанных весел и запасных лодочных тентов (никого).

Осталась всего одна дверь, из-под которой выбивалась полоска тусклого света. Поскольку две руки у меня были заняты оружием, а третья ни на что не годилась, я пнула дверь ногой, и она открылась.

Здесь была кладовка, и судя по ее содержимому, родители Джимми Дорнана надеялись с ее помощью пережить небольшой апокалипсис. Запасы консервов, макарон, круп и прочих продуктов длительного хранения, расставленные по стеллажам, поражали воображение.

Между стеллажами стоял небольшой раскладной столик, из тех, что люди берут с собой на пикник, и на раскладном стульчике за ним сидела Аманда, в спешном порядке пытающаяся перезагрузить зависший ноутбук.

Рядом со столиком стояла ее трость. Дешевая, с резиновой пяткой и самым простым набалдашником.

— Привет, Эми, — сказала я.

— Ты, — выдохнула она, отрывая взгляд от экрана. — Я должна была догадаться, что это будешь именно ты. Сначала ты отравляла мне жизнь, потом разрушила ее, а теперь пришла, чтобы поставить финальную точку?

— Я это все не совсем так вижу, — сказала я самым спокойным тоном, который смогла изобразить.

Двигаясь нарочито медленно, я прислонила топор к стене и позволила своей третьей руке раствориться в воздухе. Но пистолет, разумеется, убирать не стала.

Я, конечно, та еще дура, но все же не до такой степени…

— А где твои сопровождающие из ТАКС? — поинтересовалась Эми. — Где эти ублюдки?

— Твои ребятишки положили их всех, — сказала я. — Здесь только мы с тобой.

— А тебе только этого и надо, верно? — она перестала возиться с ноутбуком, сунула руку в карман и достала оттуда пистолет. Небольшой, двадцать второго калибра, так что даже если бы она умела из него стрелять, шансы все равно были бы на моей стороне. — Я знала, что так будет. Знала, что ты не оставишь меня в покое.

— Да сто лет ты мне нужна, — сказала я. — Не глупи, Эми. Нам совершенно необязательно доводить дело до стрельбы.

— Вот как? Тогда зачем же ты