Самый быстрый - Антон Дмитриевич Емельянов
— И давно ты узнала, что я — это Спринтер? Давно поняла и решила достать там, где про меня не знают?
— Удивительно, но нет, — Фортуна по-прежнему улыбалась. — Кстати, ты знаешь, что мое имя означает не только удачу, но и судьбу? Возможно, это и была судьба тогда в баре, когда ты дернулся, увидев ящерицу на руке бармена. Тогда я приглушила лишние воспоминания, а сама начала проверку.
«Вот почему я помнил про ту татуировку, а ты нет», — прошептал Горин, который тоже вслушивался в этот рассказ, стараясь не пропустить ни слова, ни удачного момента для атаки.
— Проверку? — переспросил я вслух.
— Когда я попробовала тебя прощупать с помощью «Детей дракона». Помнишь?
— Иллюзия в доходном доме, где они прятались, — кивнул я.
— Именно, — Фортуна облизнула губы. — И у меня даже почти получилось, но ты как-то соскочил. А ведь эти чокнутые специально призвали тьму, чтобы проломить действие нейроблокаторов. Что-то в тебе есть такое… сильное и необъяснимое.
«Не что-то, а кто-то», — хмыкнул у меня в голове Горин.
«Спасибо тебе еще раз», — я так же мысленно поблагодарил его.
— В общем, напрямую с тобой не хотелось связываться, — продолжила, между тем, Фортуна. — Поэтому я решила надавить на больное. Чтобы уж точно все выгорело. Семья…
— Делает нас сильнее, — продолжил я.
— Или наоборот, — усмехнулась менталистка. — Мне даже жаль, что дошло до такого. У Нюхача был шанс вырубить тебя еще там, на кладбище, но я не могла рисковать. А вот стоило подвести к смерти твою семью, и ты сразу же примчался, да еще без костюма.
— Это низко, — сказал я, не рассчитывая, впрочем, что мои слова как-то заденут ее.
— Оставь эту мораль слабакам вроде твоих друзей и моей бывшей подруги… — лицо Фортуны брезгливо скривилось. — Давай лучше поскорее со всем покончим. Прошу пока еще по-хорошему.
И она расхохоталась. Будто звенящий горный хрусталь — красиво и оттого еще более страшно.
— Скажи, — я посмотрел в смеющиеся глаза Фортуны, довольной происходящим. — Ради чего все-таки столько смертей? Что это за пирамидка?
— Это Чинтамани, — сказала Фортуна.
Слово было знакомым, но я никак не мог вспомнить, где оно мне встречалось.
«Дом на Сиреневом, — подсказал Горин. — Книги, которые читал бармен. И его мать, как теперь выясняется».
— Прости, я, видимо, не настолько образован, как ты, — я позволил себе горькую иронию.
— Как самокритично, — усмехнувшись, покачала головой Фортуна. — Если коротко, Чинтамани — это артефакт, способный вернуть к жизни даже смертельно больного. Или зажечь искру игига в обычном человеке. Пирамидка из орихалка — его последняя часть… Впрочем, ты мне надоел. Я бы поскорее сейчас всех вас убила и занялась бы уже, наконец, своими делами. Отдай ее мне! Ой, ты смотри-ка, работает!
И она снова расхохоталась красивым звенящим смехом, от которого мороз продирал кожу. Я почувствовал, как непроизвольно делаю шаг в сторону Фортуны и протягиваю ей пирамидку на шнурке… Безделушку, оказавшуюся величайшей ценностью. Волшебным артефактом, дарующим новую жизнь. Если, конечно, Фортуна не врет… Или не заблуждается. Я тут же вспомнил сегодняшний разговор с Ириной Сафроновой. Совпадение? Еще и эти книги, что мы действительно видели в ее доме…
«Уступи мне!» — как сквозь туман я услышал Бориса, осознав, что уже фактически отдал пирамидку Фортуне.
Затем я почувствовал толчок — там, в своем внутреннем мире, под лампой. Желтый мигающий свет исчез, и я больно ударился затылком. Все ясно. Горин просто вытолкнул меня, завладев управлением телом.
— Ха-ха! — заорал он. — Врешь, не возьмешь!
Наверное, я буду всю свою оставшуюся жизнь помнить изумленное лицо Фортуны, когда Дмитрий Стрижевский вдруг перестал быть ее послушной куклой, отдернув вожделенную пирамидку буквально у нее из-под носа и отступив назад. А потом менталистка вновь ударила мне по мозгам. И Борис в моем теле буквально побежал в ее сторону, на ходу протягивая артефакт.
Я встал с пола в своем сознании, оглянулся по сторонам, угадывая в неверном ламповом свете чугунные кровати, затем разогнался и буквально выбил Бориса из круга, заняв его место. В этот же миг, едва перехватив управление, я попытался ускориться. Ускориться, но не чтобы отдать девушке пирамидку, а чтобы проломить голову. Потому что хороший менталист — это мертвый менталист. Фортуна так точно. Но я не успел.
— Назад! — почувствовав опасность, скомандовала она и тем самым сбила мне искру.
Я словно бы натолкнулся на стену вместо того, чтобы уйти в ускорение. И не только остановился, но и против воли попятился, будто рак.
«Борис! — мысленно крикнул я. — Борись!»
Долго ждать напарника не пришлось. Горин опять вытолкнул меня из-под лампы, заняв управление и вновь побежав на Фортуну. Главное, добраться до нее и попытаться обезвредить. Оглушить, связать, а лучше и то, и другое сразу.
— Да что ж ты за!.. — девушка выругалась столь грязно, что ее ослепительно белые волосы и искрящийся розовый костюм словно бы потемнели.
Я впервые слышал, как матерится Фортуна.
— Назад! — опять скомандовала она, покраснев даже через маску, и Горин в моем теле остановился как вкопанный.
До того самого момента, как я опять сменился с напарником, и вновь понеслась сумасшедшая гонка. Фортуна, чьи волосы растрепались, а лицо буквально горело, стояла с перекошенным от злости лицом. И все же мы, хоть и ввели ее в состояние душевного раздрая, ничего не могли сделать. Она так и не подпускала нас ближе, сбивая мне искру и не давая ускориться.
«Всего пара шагов, — сказал Горин. — Тебе нужно сделать всего пару шагов, и ты ее достанешь. Мы должны меняться еще быстрее, чтобы она просто-напросто не успела отреагировать».
В его словах явно был толк. Фортуна нас побеждает, но она как минимум в смятении из-за того, что я раз за разом соскакиваю с ее крючка. А значит, есть шанс, что она пропустит удар.
«И еще…» — снова заговорил напарник.
Я словно краем глаза видел, как он поднимается после очередного удара Фортуны, вытирает текущую из носа кровь, а потом снова бежит вперед — и все это в моей голове.
«Да?» — меня отбросило назад в реальном мире и одновременно в голове, когда Борис на ходу откинул меня в стену и занял место рулевого. Я уже сбился со счета, в который раз.
Рывок, удар, шлепок.
«Ты ведь помнишь, что можешь умереть? И ты, и я», — и вот он снова вытер кровь и снова поднялся на ноги.
«У нас нет выхода, Борь, —
