Странные люди - Маша Старолесская
Он вытащил наушники, спрятал в карман и начал прислушиваться. Должно же было хоть что-то помочь ему выйти если не на поляну к одногруппникам, то хоть просто к людям: лесопосадки прилегали к железной дороге, и здесь почти всегда можно было услышать гул проходящего поезда, а это был бы уже какой-никакой ориентир. Славик стоял не шевелясь, затаив дыхание, чтобы ничего не пропустить, и ему казалось, что он оглох. Он не слышал ни гудков и сигналов проходящего скорого, ни шелеста ветра в кронах, ни скрипа старых стволов, ни криков ночных животных. Что уж говорить про голоса ребят! Его окружала полная, невообразимая тишина. Её нарушал только громкий стук крови в ушах.
Славик снова достал телефон и с тоской понял, что связи как не было, так и нет, а заряда осталась дай бог треть.
Долго стоять на одном месте было невозможно. Холод сковывал колени. Славик весь сжался, втянул голову в плечи и побрёл дальше. Мысли мешались, перескакивали с одного на другое.
Тяжелее всего было поверить, что он заблудился — даже не в настоящем лесу, а в лесопосадке, где бывал уже десятки раз, правда, чаще днём, при солнечном свете. Здесь всегда кто-нибудь был: бегуны, собачники, мамаши с детьми, попадались даже грибники, хотя что здесь было брать? Как-то раз он нарвался на ролевиков, которые то ли что-то разыгрывали, то ли занимались фехтованием на деревянных мечах, а ещё раз нашёл на одной поляне идола, вытесанного из поваленного ветром дерева.
И вот он оказался тут абсолютно один, в тумане, в темноте, без связи и понимания, куда идти.
Может быть, и тот парень с листовки тоже вот так заблудился, тоже шёл к друзьям и вдруг оказался посреди нигде с одной только гитарой за плечами? Почему-то от этого воспоминания ему стало совсем не по себе. В груди похолодело, а желудок снова сжал спазм.
«Надо что-то делать, нельзя же вот так…» — подумал Славик и опять остановился, набрал воздуха в лёгкие и крикнул:
— Я здесь! Ау! Вы меня слышите?
Голос у него звучал слабо и жалко, но самым страшным оказалось не это. Ему почудилось, что крик наткнулся на незримую стену и смолк. Эха не было.
***
Он крикнул ещё раз. И ещё. И ещё. Он орал, как мог, пока горло не начало саднить, и всякий раз его крик растворялся в темноте и тумане.
Холод становился невыносимым. Было почти неважно, идти или приплясывать на месте. Надо было что-то делать.
Инструкции по выживанию в лесу говорили, что, собираясь в поход или за грибами, надо взять с собой воду, шоколадку, спички, телефон-звонилку с полным зарядом, одеться ярко и приметно и, заблудившись, не сходить с места, звать на помощь, не спать и не просаживать батарею, слушая музыку. Почти все эти пункты Славик провалил. При себе у него были только сигареты, зажигалка, гитара и почти севший смартфон. Он вновь попытался дозвониться, на этот раз не ребятам, а спасателям. Вроде бы он помнил, что туда можно звонить, даже если на экране написано, что связи нет. Но телефон молчал. В трубке не было даже гудков.
Славик ни на что не надеялся, когда набирал службу спасения. Кто поможет ему в лесу, где пропало даже эхо? Но когда оказалось, что даже эта ниточка связи с внешним миром оборвана, у него скрутило живот.
Немного придя в себя, Славик всё же решил, что отчаиваться ещё рано. Ни одна, даже самая тёмная ночь не длится вечно. Надо просто как-то дотерпеть до утра. Не спать, не мёрзнуть, не впадать в панику. Развести костёр.
Он закурил. Тёплый свет зажигалки разогнал мрак, и Славик заметил ещё одну странность: зябкий туман, висящий меж деревьев, не заходил на тропинку, держался от неё на расстоянии в почтительных полметра, как будто кто-то поставил для него барьер.
Суеверия никогда не интересовали Славика. Он знал про домовых из мультика про Кузьку, а единственной приметой, которая соблюдалась трезво и неукоснительно, было не мыть голову перед экзаменом. В принципе, он считал себя очень рациональным и критически мыслящим. Но сейчас Славик согласился бы хоть плевать через левое плечо, хоть переодеть обувь с одной ноги на другую, лишь бы выбраться из этого проклятого места.
В пачке оставалась последняя сигарета.
***
Следующие несколько минут он пытался найти хоть какие-то ветки для костра, подсвечивая себе то экраном смартфона, то зажигалкой, но всё, что попадалось на обочинах народной тропы, никуда не годилось, а сойти с неё и углубиться в туман Славик боялся.
Толстовка и джинсы напитались влагой и почти совсем не грели, ремень от чехла с гитарой резал плечо, и зуб не попадал на зуб. Хотелось спать.
Наклоняясь за очередной сосновой веткой, такой же мокрой и бесполезной, как и остальные, Славик заметил в отдалении жёлтые отблески костра. И как они только пробились сквозь пелену в тумане?
Он снова закричал, и на этот раз ему показалось, что он услышал слабый отзвук эха, будто в плотной стене тишины вдруг пробили брешь. Впрочем, на его зов никто не откликнулся. Он попробовал снова, и в этот раз эхо звучало даже отчётливее. На третий подход у Славика не хватило голоса: в горле запершило, он зашёлся кашлем и кашлял так долго и надсадно, что закружилась голова.
А костёр так тепло и уютно горел совсем недалеко, в нескольких десятках шагов от тропы! Сойти с неё и углубиться в лесопосадку было страшно, но и оставаться на месте, ожидая, когда холод и сонливость сделают своё дело, было нельзя. Славик, ещё не до конца пришедший в себя, повёл плечами, как перед прыжком в ледяную воду, и решительно направился к огню.
***
Идти было совсем недалеко, но в темноте Славик сначала чуть не влетел лицом в ствол дерева, потом споткнулся о корягу, неловко упал, ударившись коленом, да ещё и получил по голове грифом от гитары. Тихо ругаясь, больше от обиды, чем от боли, он встал, отряхнулся и медленно побрёл
