Апокалипсис 1920 - Артем Рудик
Но, конечно, этот доктор был не совсем типичным. О чём говорили и место нашей встречи, и значок моссовета на лацкане его пиджака. И, конечно, вопрос стоял далеко не о моём здоровье:
– И так, товарищ Ярузельский... Вы ничего не хотите мне объяснить? Ваше бюро вообще может не создавать проблем для моего?
– Мы с моим напарником, не знали, что выйдет что-то такое. Да и вообще, это вина не наша, а того зверя, за которым мы охотились. Может, всё сложилось бы хуже, если бы мы не настигли его вовсе. По крайней мере, хочу заметить, что мы спасли многих людей! Это лично отметил товарищ Дзержинский...
– Ладно, спасли. Но что нам делать с целым районом под карантином? У нас там наступление на Мурманск и на Екатеринодар, а Моссовет отвлекает красноармейцев и военных врачей на ликвидацию вашей ошибки!
– Я же говорю, что не наша вина в том, что...
– Ваша. Ваш отдел должен предупреждать такие события, с терактами проклятых и всем что с ними связано, а не провоцировать их! Мы с товарищем Роговым очень недовольны вашей работой. Вот, вы выяснили кто ещё стоит за этим прорывом?
– Пока что нет, товарищ Семашко... – я ощущал себя провинившимся школьником, которого отчитывает директор гимназии.
– Ей богу, лучше бы МУРу поручили это дело!
– У нас просто пока не хватило времени!
– У других хватило, а у вас не хватило...
– Что вы имеете ввиду?
Он потянулся к своему портфелю, стоявшему рядом с креслом, вытащил оттуда небольшую новенькую папку и протянул мне:
– Пока вы занимались чёрти чем, мои люди в зоне карантина нашли вам свидетеля. Но! – он резко отдёрнул стопку бумаг, стоило мне за ней потянуться, – Я, конечно, медик, а не детектив. Тем более я не ваш начальник. Но, от лица Моссовета хочу попросить вас, как сотрудников Особого отдела, впредь работать с меньшими разрушениями. И вообще, всё это дело хорошо бы было оставить в тайне. Понимаешь меня?
– Вполне.
Он всё же отдал мне папку:
– Никто больше не должен знать о том, что вы ищете. Ради государственной безопасности, об этом не должны пронюхать даже ваши коллеги. Есть у меня подозрения, что в вашей конторе не всё чисто. Конечно, я не подозреваю товарища Дзержинского, но кто-то уровнем пониже вполне может быть причастен к тому заговору, что тут вырисовывается.
– Вы считаете, что есть какой-то заговор?
– А вы считаете, что студент-медик и его профессор, вдвоём могли разработать биологическое оружие на основании штуки, природа которой даже мне не док конца ясна? Биологическое оружие, которое устроило ТАКОЕ. Нет, тут определённо мы имеем дело с чем-то большим, возможно даже с сектой или чем-то таким. И оно вполне могло проникнуть вглубь наших структур. Знаешь ли, враги революции нынче повсюду.
– Допустим. И что вы предлагаете делать?
– Вас сейчас двое, да? Доверяешь своему напарнику?
– Как самому себе.
– Отлично. Вот только вы вдвоём это дело дальше и расследуйте. Никого из своих старайтесь не подключать, тем более в открытую. Также, если будет выбор касательно действий, то старайтесь действовать скрытно. Нам шум не нужен. Особенно в мировой прессе. Уж карантин в центре города как сложно будет от всех скрыть, ты бы знал...
– Вас понял, товарищ!
– Понял? Отлично! Теперь можешь идти. Я буду лично следить за вашим прогрессом. Как минимум через вашего начальника. Так что с отчётом придёшь не только к Феликсу Эдмундовичу, но и ко мне тоже. мне важно знать, что подобных эксцессов больше не повториться!
Печать первая – Феликс – Булочка с корицей
Даже несмотря на то, что большинство наиболее дорогих частей интерьера, вроде искусной лепнины, а также часть шикарной мебели, были вынесены из "Националя" на народные нужды, столовая отеля всё ещё выглядела довольно роскошно. И эта роскошь не была более сокрыта за цензом в целую учительскую зарплату за день пребывания здесь.
Не было необходимости прилично выглядеть, чтобы тебе не начистили бока головотяпы, едва появись ты на пороге гостиницы в слегка потрёпанном или недостаточно дорогом пальто. Не нужно было выкладывать огромные деньги за самые обычные продукты, вроде свежего хлеба или супа из овощей. Конечно, теперь икры здесь тоже не поешь. За то запеканка или борщ, например, отпускаются по вполне себе вменяемой цене и доступны каждому, кто только захочет зайти сюда поесть.
Да, не то чтобы теперь это особо популярное место в Москве. Особенно учитывая, что вся эта роскошь теперь ощущается не как золотая мечта, а как лютая пошлость и банальность, построенная на рабочей крови. Но сам факт её доступности для каждого... воодушевляет. Всё же, чего-то мы уже добились. Хотя, конечно, война ещё не окончена, а враги революции только множатся. Но, то ли ещё будет?
Вот ещё каких-нибудь двадцать лет, и все будут одинаково богатыми. У каждого в мире будет возможность есть икру на завтрак, чужой труд будет цениться по достоинству, а такая лепнина и мебель станет обыденностью в каждом доме! Эх, дождаться бы...
Пока я посреди пустующего зала думал о том, как скоро наступит славное время в нашей стране, ко мне незаметно подошёл Йозеф:
– Привет, Феликс.
– А? – в задумчивости, я сначала не понял, кто меня зовёт, но почти сразу же развернулся к товарищу, – О, привет! Что за хмурый вид?
– Да так, ничего, – он покачал головой, – Не бери в голову.
– Ладно, допустим. Расскажешь,
