Метафизик 1 - Андрей Дичковский
— Полагаю, — говорю я, приблизившись к девушкам, — нам пора немного подкрепиться?
— Нас уже ожидают, — отвечает Лиара, отлепливаясь от стены. — Мы вас проводим, милорд.
Хмыкнув, я начинаю следовать за девушками по коридору.
Сердце в моей груди колотится все громче.
«Крепись, старина», — пытаюсь успокоить я самого себя, но потом понимаю незамысловатую истину: я и сам себе не верю.
Как же в этом случае мне убедить остальных, что я — это я?
Точнее, что я — тот, кем меня хотят видеть?
Пока что у меня нет ответов на эти вопросы, но я очень надеюсь, что в ближайшее время мне удастся их найти.
Глава 3
Пиршественный Зал напоминает мне склеп, разукрашенный под детский утренник. Мрачные своды потолка и потускневшая плитка на полу резко контрастируют с кучей развешанных повсюду флагов, масляных фонарей и, конечно, с пестрыми нарядами собравшихся — нарядами, в которых обязательно присутствуют фиолетовые и зеленые оттенки. Три массивных стола стоят посреди зала буквой П, и приставленные к ним лавки и стулья полны людей. На вскидку, человек сорок в общей сложности, не меньше. Кивком головы Лиара указывает мне на средний стол, за которым собрались... здешние старейшины? Под их беспристрастно-строгими взглядами я чувствую себя студентом, пересдающим экзамен перед комиссией, которой осточертели мои вечные прогулы. Столы ломятся от яств и напитков — желудок обращает на это мое внимание протяжным урчанием. Словно вторя этому урчанию в такт, откуда-то из глубины зала начинает резко играть музыка: смесь ударных и духовых инструментов. От резкости звуков я едва не подпрыгиваю, хотя, по идее, сегодняшний день должен был меня кое-чему научить.
Я только собираюсь начать движение к столу, как Конфуций подрывается с места — а следом за ним, подобно прилежным ученикам, и остальные.
— Мои славные соплеменники клана Пурпурных Стрекоз! — нараспев произносит Конфуций. — Не буду скромничать: сегодня для нас с вами великий день. День, который мы все надолго запомним.
«Как день разоблачения самого бездарного афериста во всех семнадцати доминионах».
—...Пусть вас не смущает скромная внешность этого человека: за ней скрывается настоящий зверь!..
«Полагаю, этот зверь — хомяк. В крайнем случае кот. Хромой и полуслепой».
—...Его знают как великого воина в десятках измерений!
«Хромой и полуслепой кот в теле хомяка».
—...У него множество имен — ровно по числу подвигов.
«Или хомяк в теле хромого и полуслепого кота? Да, пожалуй, так больше подходит».
—...Поприветствуйте же: Мастер Трех Клинков, Повелитель Ветров и Убийца Демона-Принца!
«Бедный Демон-Принц, должно быть, уже устал икать. Хотя... Его ведь, получается, убили, так что вряд ли он теперь икает. Но ведь он демон... Интересно, после смерти Демоны попадают в преисподнюю?»
Я отвлекаюсь от этих необычайно важных размышлений, когда ладонь Лиары пихает меня в спину. Отовсюду доносятся аплодисменты. Я цепляю на лицо лучшую из улыбок и марширую к свободному стулу по правую руку от Конфуция.
Лиара с Элейн садятся на лавку соседнего стола, разбавляя коллектив молодежи. Напротив них, с внимательными лицами, расположилось среднее поколение. Уверен, среди них я чувствовал бы себя куда комфортнее — но что есть, то есть.
Не успеваю я усесться за стол, как Конфуций сует мне в руку золоченый кубок, инкрустированный драгоценными камнями. Я осторожно принюхиваюсь: вдруг там саке? Однако, судя по запаху и цвету, в кубке обыкновенное вино.
Я салютую кубком присутствующим и делаю глоток. Боги, как же это приятно. Насладившись вином, отдающим фруктовыми нотками, я приступаю к еде — хвала небесам, меня пока никто не дергает. Я стремительно опустошаю миску со свиными ребрышками в медовом соусе, закидываю в рот два вареных яйца, фаршированных грибами и местным аналогом майонеза, затем закусываю это все овощным салатом. Попутно отмечаю, что на столе нет ни одного блюда с рисом. Почему-то мне кажется это странным. Неурожайный год?
— Милорд доволен? — спрашивает меня худощавая матрона из-за плеча Конфуция.
— Восхитительно, — абсолютно искренне отвечаю я.
Наконец-то можно не притворяться, а побыть самим собой. Не успеваю я об этом подумать, как какой-то мужчина средних лет в нарядном трико поднимается и произносит тост. Что-то там про важность семейных уз, про нового члена клана, про уверенность в завтрашнем дне... В общем, стандартный набор. Я киваю каждый раз, когда он бросает взгляд в мою сторону, но при этом чувствую, что меня окончательно клонит в сон. Плохо. Последнее, что мне сейчас нужно — это упасть мордой в салат.
Несколько раз я крепко зажмуриваюсь, чтобы потом резко открыть глаза — но эффект от этого невелик. Может, попросить поменять музыку на более... энергичную? Впрочем, я сильно сомневаюсь, что на этих бамбуковых дудках и барабанах можно исполнить тяжелый рок или хеви-метал.
Я отчаянно пытаюсь придумать, как бы мне не уснуть здесь и сейчас, когда с «молодежного» стола подает голос девочка лет десяти:
— Милорд, — обращается ко мне она, не взирая на то, что девушки постарше отчаянно пытаются одернуть ее. — А какое имя вы выбрали себе для нашего мира?
В зале воцаряется тишина — разве что музыканты продолжают извлекать звуки из инструментов.
Я практически слышу, как клеточки моего мозга судорожно мечутся в панике, набрасывая идеи — одну бредовее другой. Перед мысленным взором проносится плеяда
