Я пролил твой мохито в школьном туалете - Алексей Летуновский
– Сейчас схожу в здание, приведу мужиков. Они ведра переставят.
И начальник усеменил вдаль. Тётя достала из сумки дворничью накидку. Накрасила в маленькое зеркало с трещиной на ржавой стене губы, напевая лейтмотив кульминации Лебединого Озера.
В сквере было пасмурно и пусто. За дообеденный час тётя обошла всю свою территорию, не нашла никакого мусора, лишь немного помела облезлой метлой асфальт. Туда-сюда. Устала от ничегонеделания, поэтому сходила в киоск и купила пирожок со сладкой ватой. А перед тем как сесть на скамью у пруда, встала на носки и потянулась высоко-высоко, достав кончиком пальцев до облака, которое тут же возмутилось и испарилось. Да и пальцы ног у Тёти стали дрожать от пота и ныть. – Тунеядцы, – прошептала Тётя пальцам и села на скамью.
Пирожок был недожарен, но Тётя все равно доела его, хоть и с конечной неохотой. Мимо проходили рабочие мужики с повозкой с резной клеткой, в которой сидел Медведь в малиновой шляпе. Заметив тётю, Медведь шляпу снял и поклонился. А Тётя обратилась к мужикам: – Вам чего же, начальник не сказал прийти в склад и переставить ведра?
Мужики пожали плечами и один из них, высокий и хамоватый на вид запищал как комар:
– A медведя мы куда денем?
– Можете здесь оставить, но ведра переставьте!
Писклявый эхнул, бросил парик на землю и зашагал к складу. Второй оторопел и поставленным в обсерватории голосом обратился к тёте: – Просим прощения, мы сейчас же переставим ведра и вернемся за медведем.
– Парик забери! Мусорят здесь еще!
– Просим прощения, – сказал гуманитарий и по дороге подхватил с полу парик.
Прошло два часа неловкого молчания. Тётя смотрела на играющих в водное поло уток в пруду. Счет между командами был равный. Медведь вздохнул. Тётя обернулась: – И куда тебя везут это?
– Стричь везут. На ковры, – после долгого молчания ответил Медведь.
– Худо тебе.
– Вовсе нет. Я подумал, что, если буду гол, то смогу принять участие в зимнем циркопредставлении! Кастинг в следующем месяце.
– A как же спячка?
– Какая спячка, если все так хорошо? Смотри.
Медведь достал из-под хвоста тpи мягких шарика и начал жонглировать. – Два дня тренировался! – похвастался он.
– Здорово получилось! – похвалила его Тётя и заплакала.
– Ты чего плачешь?– забеспокоился медведь.
Из мутного далека, ковыряясь в носу, прибежал начальник в желтом обмундировании, но сняв шляпу, на всякий случай.
– Слушайте, меня тут мужики выдрали с боул… совещания. Вы чего не работаете, а? Тётя!?
– Hо…
Начальник оторвал свой нос и бросил на землю. – Что это? Кто это будет убирать? Я?
Тётя вытерла слезы платком, а начальник оторвал свое пузо и стал на нем прыгать. – Кто? Это? Будет? Убирать?!
– Сейчас уберу, – сказала тётя.
– Не нужно мне ваше «Уберу»! Пошла вон! Мало того, что опаздывает, мало того, что из-за нее меня с совещаний уводят, так еще и «Уберу!».
– Ну, ты и дурак, – сказал Медведь.
– Молчи, ковер, – сказал начальник и ушел.
– Вторую неделю выгоняет, – прошептала Тётя. – Я уже крысиного яду купила, чтобы его, это.
– Да ну ты брось! Другими способами надо уходить от проблем.
– Какими это, нету больше способов.
– Пойдем со мной в цирк, а? – предложил Медведь и лапами забарабанил по изогнутым в разные фигуры прутья.
– Да какой цирк. Я лишь в балетной школе занималась в детстве. И все.
– Как хочешь. Да и если ты кончишь начальника, на его место придет другой начальник и начнется все по новой и совершенно так же, – присел Медведь.
По дороге домой Тётя зашла в киоск и купила несколько пирожков со сладкой ватой.
Стемнело. Тётя сидела на кухне, слушала радио и пила чай. За окном пускали красный фейерверк. Это праздновали свадьбу.
Тётя сняла с себя футболку с детским рисунком улыбающегося цветка, которую всегда носила дома, и порвала ее на тряпки. На одну из тряпок она смачно харкнула и протерла ею замерзшее стекло, которое хихикало от щекотных прикосновений Тёти.
Она села за стол и стала смотреть на прыгающих по лужам людей, празднующих свадьбу. И засмеялась,
По радио стали передавать какой-то скучный спектакль с некрасивыми голосами. За окном люди кричали: «Горько! Горько! Горько!».
Тётя вздохнула, почесала свой правый толстый бок и полезла в чулан, откуда достала коробочку от масла с сияющим светло-зеленым куском белого фосфора. Она взяла нож и отрезала ломтик фосфора. Намазала его на порезанный пополам пирожок со сладкой ватой.
Пирожок теперь тоже стал светиться, как если бы северным сиянием был бутерброд с маслом. Тётя откусила сей бутерброд, запила чаем и стала вслушиваться в радиоспектакль.
Сверчки
Жадное солнце читало утреннюю газету над воскресным Лионом, полдничало. В тесной, скромно обутой комнатушке в центре города зевающий ветер играл с прямоугольником картона, приглашения на закрытую вечеринку в честь многолетия мадам Шиенн. За окном моргали кони в упряжке. В повозке, стоящей у дома, досматривали сны опрятные гувернеры. Лишь дети бодро бегали друг за другом по улице. Да и было вполне уже за полдень.
Извозчик крикнул в открытое окно: Кико, ну где же тебя носит?!
Ветер тут же оставил игры с украшенным мусором приглашения, заслонявшем печатную машинку, испуганный. В комнату вошел высокий молодой человек в остром носе и пролысине, с голым торсом, поверх которого висела накидка кухарки. Пол трещал. Человек выглянул в окно и ответил извозчику грубым словом.
–Джером, просыпайся, – сказал человек спящему на кровати мужчине в бороде, абсолютно голому для своего немолодого возраста. Человек поцеловал мужчину в лоб. Мужчина застонал ото сна.
– Кико. который час? Время прощаться с матушкой?
Кико улыбнулся: – За мной прислали повозку. Вставай, Джером, а то некому будет тебя будить, когда я уйду.
Повозку? Черт…, – ответил Джером. – Как же я не хочу на нее идти!
– Тебе нужно найти издателя для твоего нового романа, помнишь, дорогой?
– Да…да…почему это книги сами не издаются самостоятельно. Сразу, после того как написаны.
Кико улыбнулся, подошел к шкафу и стал одеваться.
– Знаешь, Кико. – Джером уже встал с кровати.
– Сегодня отличный день, чтобы начать писать. Хотя я так говорил вчера и поза. Сегодня отличный день, а вечеринка, она все портит.
– Да брось. Вы с мадам Шиенн знакомы давно. Расслабишься, может, это поможет тебе снова начать писать. А то уже чернила засохли, машинка пылью покрылась.
Джером ловил воздух ртом, смакуя свой последний сон. Кико оделся в рабочий фрак. Они попрощались в объятиях.
Джером посмотрел вслед исчезнувшей за поворотом повозки и сказал себе:– Поеду на
