Как стать злодеем в Габене - Владимир Торин
Снеговик вытянул руку и ткнул пальцем в вывеску над темнеющим проходом между стеллажами. На ней было написано: «Старинные и редкие игрушки».
Женщина кивнула, подняла повыше лампу и двинулась в проход. Снеговик потопал за ней, вертя по сторонам большой круглой головой.
Говард Бек, изнывая от любопытства, выбрался из ящика и на цыпочках двинулся следом за странной парочкой.
Из глубины лавки звучал голос женщины:
– Полагаю, карга Фрункель и сама не знает, что это такое, иначе не хранила бы это в лавке. Ну или хотя бы спрятала ее как следует.
Говард выглянул из-за полки, на которой квартировал полк древних щелкунчиков, и увидел, что женщина в пелерине склонилась над большим старинным сундуком. Мистер Пибоди светил ей, в то время как сама она ковырялась в замочной скважине парой отмычек.
«Что же вы ищете?»
Женщина в пелерине достала из сундука плюшевую рыбу, маленькую заводную карусель, носатую маску с длиннющей улыбкой и наконец извлекла прямоугольный деревянный короб с резной крышкой.
– Это она… – прошептала незнакомка, и Говард увидел, как ее руки задрожали. – Я уверена, мистер Пибоди. Видите шильду? Что на ней выгравировано? Верно: «Коллоди». А значит, это она.
«Что? Коллоди? Я уже слышал это имя… Вот только где?»
Говард вытянул шею, пытаясь разглядеть странный предмет в руках женщины получше. Он не рассчитал и задел плечом стеллаж. Один из стоявших на нем щелкунчиков покачнулся и стукнул другого. А тот – следующего. И всего за миг деревянные челюсти игрушечных солдат начали дробно отстукивать.
Говард застыл и воскликнул:
– Ой!
Снеговик и его спутница уставились на него. Женщина в пелерине гневно прищурилась.
– Подглядывать нехорошо, – сказала она. – Как и подслушивать. Что ты слышал, коротышка?
Говард не ответил, развернулся на каблуках и ринулся прочь. Врезаясь в полки и ящики с игрушками, он побежал к выходу из лавки. За спиной раздавался топот преследователей.
Оказавшись возле двери, Говард схватился за ручку, повернул ее. Распахнул дверь и…
Тут его нагнали.
Женщина в пелерине ухватила Говарда за пиджачок. Он извернулся и ткнул ее своим острым носом.
– Ах ты мелкая дрянь!
Она разжала руку, и, освободившись от хватки, Говард рванул прочь из «Тио-Тио». Оказавшись на улице, он припустил в сторону старой больницы.
Преследователи остановились у дверей, глядя вслед беглецу. Женщина в пелерине остановила уже ринувшегося было в погоню снеговика, достала из сумки снежок, прицелилась. Пару мгновений она выжидала, следя взглядом за отдаляющимся коротышкой, а затем размахнулась и… короткий свист… бам!
Сбив котелок, снежок врезался точно в деревянную голову. Говард рухнул в сугроб.
Мистер Пибоди сорвался с места и бросился к подстреленному беглецу. Подбежав, он ухватил его за нос и оторвал от земли. Кукла задергалась в вытянутой руке снеговика, кулачки замельтешили по воздуху.
– Пусти, верзила! – завопил Говард. – Пусти мой нос, тебе говорят! Ты что, болван?! Я же человеческим языком говорю…
Он пытался вырваться, но в следующий миг сильные руки засунули его в мешок.
– Что?! – в ярости закричал Говард. – Меня?! В Мешок?! Я вас покусаю! Я вам отломаю носы! Выпустите! Выпустите меня! Я требую!
Но его требований никто не слушал.
– Моя шляпа! Верните мою шляпу!
Мешок на миг раскрылся, и внутрь засунули котелок Говарда. После чего куклу окутала темнота.
– Попался, – раздался голос женщины в пелерине. – Будешь знать, как подглядывать за Зои Гримм!
Мешок с Говардом внутри взгромоздили на плечо и куда-то понесли.
– Выпустите! – в отчаянии скулил Говард. – Я никому ничего не скажу!
Но, разумеется, ему никто не поверил.
***
Ох, уж эти глупые дети!
На что они рассчитывали? На то, что, если они оставят для него на карнизе окна или у дверей туфлю, полную конфет, то таким образом они его задобрят? Глупые дети с их глупыми традициями… Разве они не слышали, разве не знают, что ни Крампус, ни гоблины из его свиты не едят конфеты? Крампус и его слуги едят детей…
Из-за стены раздавалось приглушенное ворчание радиофора. Аудиодрама была в самом разгаре: бабушка главных героев как раз запугивала своих внуков жуткими рассказами о стылой заснеженной чаще.
Зои Гримм не было дела ни до страхов детей из аудиодрамы, ни о тех жутких опасностях, что их подстерегали. Она ненавидела эту историю: отец часами напролет переслушивал «Мешок Крампуса», пытаясь обнаружить в детской пьеске запрятанный ключ, который, как он рассчитывал, приведет его к самому Крампусу. Зои знала «Мешок» наизусть, и ее воротило как от приторных героев и напускной жути чащи, так и от выеденной ложечкой морали: будь хорошим, будь честным и добрым.
Нет уж, она не будет ни хорошей, ни честной, ни доброй. Добрые люди в этом городе бедствуют и живут, как крысы. Как взрослые, так и дети. Отец был хорошим – и теперь он мертв. Честная жизнь в Габене ведет к падению, недолгому полету и столкновению с брусчаткой…
Впрочем, сейчас Зои в любом случае была слишком занята, чтобы слушать трансляцию по радиофору, и к тому же ее все время отвлекали.
– М-м-м… м-м-м…
В углу каморки со сломанными шестернями сидел связанный по рукам и ногам Говард Бек; в его рот была заткнута скомканная грязная тряпка, а мистер Пибоди то и дело тыкал его в деревянную грудь зонтиком.
– Хватит! – велела злодейка, и снеговик нехотя оставил куклу в покое.
– Нам сейчас не до коротышки, – добавила она раздраженно. – Не терпится провести испытания штуковины!
Зои Гримм сидела на трехногом стульчике у стены и, используя одну из полок в качестве стола, вертела и крутила на ней короб, который украла из лавки игрушек. Она рассматривала его со всех сторон, даже переворачивала кверху ногами, и все равно не могла понять, как так вышло, что старуха Фрункель просто забыла о такой красоте и редкости.
В тонких гравировках и узорчатой резьбе, покрывавшей стенки, был изображен город: если приглядеться, можно было различить улочки и домики, окошки и дымоходы, черепицу и флюгеры. Крышка так и вовсе являла собой нечто невиданное: там, в переплетении терновника, проглядывали закрытые глаза – дюжина глаз. Даже винтики, скрепляющие короб, обладали фигурными шляпками – каждый являл собой миниатюрную улыбающуюся или плачущую рожицу. Все это частично скрывалось под слоем грязи и ржавчины, но творение
