Апелляция кибер-аутсайдера - 5 - Семён Афанасьев
— Такое великодушие к добру не приводит, — латиноамериканка покачала головой. — Но против тебя не пойду, тем более в таком вопросе.
— Это не великодушие, а здоровый прагматизм. Мне теперь с высоты рейтинга хорошо видно, — Рыжий похлопал себя по животу. — Не в последнюю очередь потому, что Хадзимэ теперь всё равно что натурал. Его имплант недееспособен, в результате чего предсказуемо случилось понижение рейтинга. Не выход из первого списка ещё, но автоматически — никакой самостоятельности в будущем. Бог ему судья.
— Там ещё и китайские партнёры, как те же акулы, — напомнила Эрнандес. — Зреют свои разборки и лёгкими они не будут.
— У отца полная невозможность гнуть свою линию и автономно принимать решения. Нет импланта — не можешь даже общаться нормально; кто с тобой разговаривать будет? — невозмутимо согласилась Миру. — Для недавнего повелителя целой империи всё равно что падение на дно. Я бы ещё подумала, что лучше: быстро помереть или как он, медленно погружаться. Вы не титульные, Виктор новичок. Отец сейчас что-то типа ребёнка, лишённого самостоятельности, если суть и коротко. Но дети вырастают, а ему в этом виде доживать.
— Ты что-то хотела добавить. — Мартинес видела из расширения, что японка не закончила.
— Заодно лично мне будет весьма интересно, кто именно из его пассий не оставит его в этом положении. Сора Аои, по некоторым данным, уже не отвечает на его вызовы и искренне сожалеет о своей тупости. — Японка выглядела невозмутимой, но в последние словах мелькнула неуловимая толика злорадства.
Все присутствующие знали о бывшей подруге Миру, которую какое-то время назад прибрал к рукам Хадзимэ. Новость внушала.
— Какие занятные шутки у бога, если в него верить, — отстранённо пробормотала баскетболистка, ковыряясь вилкой в тарелке с паштетом. — Худыша, на этом всё. Пока никого топить не надо.
— Коули звонил, — спохватился Рыжий. — Говорит, исполнители вируса на этаже в клинике уже не выйдут — там явно пожизненное. Организаторы пока не при делах, вернее, он не может привлечь, но всех запомнил. Жизнь длинная, варианты рано или поздно появятся. Мне непонятно, правда, какого чёрта Тераяма в этом всём оказался замешан задним числом, но его теперь не спросишь.
— Очень хотел в список, — пояснила Хамасаки. — Думал, что своих и чужих больше нет. Оперативные возможности у него, как бы ни было, шикарные. Были. Пронюхал — приложил руки. Но я теперь тоже начинаю в бога верить: так добросовестно помереть на рабочем месте, ещё и от эндогенного процесса...
— Надо уметь, — фыркнула Эрнандес.
— Слушайте, я вот что подумал. — Седьков вдруг засветился каким-то незнакомым энтузиазмом. — У меня же рейтинг подрос, я теперь жениться могу. Давайте?
Он простодушно перевёл взгляд с одной латиноамериканки на другую.
— Прямо сейчас? — невозмутимо уточнила Ана, намазывая паштет на бутерброд.
— Э-э-э, я согласна! — Мартинес показала спортсменке язык. — Пока ты телишься, зима наступит.
— Я не сказала нет! — возмутилась Ана. — Просто пыталась это всё обдумать спокойно. Больно уж новость неожиданная.
— Я за, — подала голос Хамасаки. — Жениться, конечно, вам, а не мне, но идея прикольная. Если у меня есть квота на решение, как у члена семьи, то прошу жирным отметить мой плюс.
— А чего это ты такая великодушная? — Младшая Эскобар с подозрением просеяла эмоции азиатки через два фильтра расширений.
— А что теряю лично я? — честно удивилась та. — Женитесь вы, хлопоты ваши. Геморрой тоже ваш, если что. Мне только с вами в нужную юрисдикцию слетать — потусоваться, пока вас троих регистрировать будут.
— Не до конца понимаю причины твоего энтузиазма, — мягко улыбнулась Эрнандес. — Договаривай?
— Пф-ф-ф, так мы ещё не прикалывались. Групповуха у вас была, и есть. Регулярно. Людей вы уже того... понимаете, о чём я. А вот свадьбы и детей ещё не было. Прикольно же! Что-то новенькое. — Азиатка честно похлопала глазами.
— Она не врёт. Реально хочет повеселиться за наш счёт, — хмуро объявила подруге Мартинес.
— Эй, я не понял. — Рыжий напрягся. — Ты против?!
— Да не против я! Просто думаю, как маме с папой сказать...
— Давай я скажу? — легкомысленно предложил Седьков. — Они ж всё равно знают, что мы живём втроём. По мне, они радоваться должны: хоть узаконим отношения. Эй, чего ты так смотришь?!
— Да я не о том. О желании жениться я и сама запросто, это без проблем.
— А чё тогда такая озадаченная?!
— Четвёртая неделя. Думаю, как маман воспримет, что станет бабушкой до сорока.
— Херасе. — Рыжий очаровательно икнул и выпрямил спину, словно проглотил ручку от швабры.
— Тоже. — Эрнандес невозмутимо подняла вверх правую руку. — Третья неделя. Но я своим уже сказала. Их идея свадьбы обрадует.
— Виктор, прости меня. — Обычно флегматичная Хамасаки перегнулась через стол, чтобы коснуться лбом лба брата. — Я думала тебе о них раньше сказать, но не хотела быть первой. Сейчас горжусь тобой: твоё шестое чувство уверенно провело тебя куда надо через перипетии авантюризма к правильному решению.
— Ты сейчас о чём? — Седьков выглядел весьма своеобразно и красноречиво.
— Ну они тебе сказать стеснялись. Ты молчишь и молчишь — предложение только сейчас сделал. А как свадебное платье на живот натягивать? — пояснила японка. — А каждая девчонка всегда мечтает о белом платье, это я тебе как девчонка говорю.
— Херасе. Так, когда встречаемся со всеми родителями? — Виктор словно закусил удила и сейчас выглядел старше своих лет.
— Расслабься. С родителями мы сами порешаем, — решила сбить накал напряжения Мартинес. — Главное ты сказал, горжусь тобой. Можешь расслабиться и дать любящим тебя женщинам о тебе позаботиться. Когда летим и где банкет — решим без тебя. Тебе скажем до конца сегодняшнего дня.
— Твоё предложение принято. Мы за тебя выходим, — улыбнулась Эрнандес.
— А я буду твоей ближайшей родственницей и по совместительству подругой обеих невест. — В своей обычной серьёзной манере закончила японка.
* * *
ИНТЕРЛЮДИЯ 1
— Где ты его нашла? — Дальхис и раньше не страдала излишней обходительностью.
А сейчас прямо спросила
