Князь Тьмы и я. Книга третья - Елена Звездная
Молча кивнула.
– Знаю, – все так же тихо произнес Даркан. – Знал тогда и знаю сейчас. Умом я это понимаю. Но сердцем – нет. Мое сердце словно ждало тебя тысячу лет, уже почти отчаялось, но вдруг нашло тебя в этом мире. И сердцу плевать, на твое согласие или не согласие, на какие-либо правила и законы, на существующую реальность, мой долг перед семьей, на… все. Звучит сущим бредом, да?
Снова кивнула, не в состоянии сейчас произнести ни слова.
– Влюбленные становятся дураками. Охваченные страстью – идиотами. Что ж, я идиот, вот тебе горькая правда.
Он запрокинул голову, глядя на звезды, и продолжил:
– Но мне было плевать. Ведь я был самым счастливым идиотом на свете. Ты… То что я испытывал по отношению к тебе – это было чем-то невероятным. Ты была моим божеством, моей мечтой, моим храмом, моим светом. Разве я мог взять тебя силой? Нет, я не мог. Ты вызывала во мне особое нежное трепетное чувство, я боялся даже прикоснуться к тебе, не говоря о необходимости подтвердить брак физически. Я хотел этого, – он перевел взгляд с сияющих звезд на меня и повторил: – Я так сильно хотел этого… Быть с тобой, быть в тебе, ощутить твой вкус, услышать твои стоны, обладать тобой… Но во мне был Валиант. И, знаешь, я не хотел делить тебя с ним. Не хотел и не мог. Это казалось мне святотатством – позволить ему… присутствовать.
Он сжал мои ладони и прошептал:
– Ты когда-нибудь обжигалась, Каиль? Это больно. Даже малейшее прикосновение пламени причиняет боль, а я горел заживо, от невозможности прикоснуться к тебе. И эта боль сводила с ума… Я часто слышал, что страсть подобна пламени. Но никогда не думал, что это нечто большее, чем метафора. В те дни я едва ли был вменяем. Дела, совещания, твои выходки – все воспринималось через призму дыма и гари, но я старался держаться. Я все еще так наивно и глупо надеялся, что сумею хотя бы понравиться тебе… А потом ты убила меня.
Когда это?
Что-то я такого вообще не помню! Не то чтобы я там была бы против, или не хотела бы, но дело в том, что у меня не получилось, несмотря на всю обойму ИКР-13.
– Я не убивала! – намерение, это ведь еще не преступление, правда? Так что я не убивала, однозначно не убивала.
Но Даркан, глядя на меня с горькой улыбкой, едва слышно повторил:
– Ты убила меня, Каиль. Я так любил тебя. Я с ума сходил. Я прощал тебе все, что бы ты не вытворяла. Я берег тебя настолько, что боялся прикоснуться. Я был жалок, не правда ли? Я, самый сильный князь в обоих мирах, как жалкий уличный пес выпрашивал ласку. Мне хватило бы и взгляда без сияющей в нем непримиримой ненависти. Я был бы счастлив от малейшего прикосновения… И я готов был продать душу и бессмертие, за один твой поцелуй… Но все это досталось тому, кому я доверял как самому себе. Ты убила меня, Каиль, в тот день… ты просто убила меня.
Он опустил взгляд на мои ладони, нежно провел большим пальцем по кольцу князя, и продолжил:
– Иногда боль отрезвляет… Я протрезвел в одно мгновение. К сожалению, умереть в одно мгновение не вышло, а жаль… И мне пришлось жить со всем этим… Воспоминания Навьена, одно за другим… И я видел, как меняется твой взгляд, когда ты смотришь на него… От ненависти и презрения, к заинтересованности, следом к принятию, затем к признанию в нем равного, и неожиданно к влюбленности…. И вот в конце ты смотрела на него сияющими полными любви глазами… Я взирал на это снова и снова и чувствовал, как мой мир рушится. Знаешь, Каиль, в тот день я узнал, что боль имеет вкус и цвет. У моей боли был вкус твоих губ и цвет твоих полных ненависти глаз.
Черт, а я не жалела. Ни о чем не жалела. Знай я тогда историю Навьена, между нами ничего не было бы, но даже это касалось только нас двоих, не больше и не меньше.
– Забавно, да? Я не жалею о том, что сделал тебя своей. Ты не жалеешь о любви к Навьену. А знаешь, кто искренне сожалеет обо всем случившемся?
Я знала:
– Навьен.
Князь молча кивнул.
Затем продолжил:
– Он не сопротивлялся во время казни. Мог бы, но не сопротивлялся. Он надеялся, что выместив свою боль на нем, я не трону тебя. Но к тому моменту я был уже мертв, мое сердце больше не билось, и только пламя ярости разгоралось все сильнее. Я знал, что могу сделать с тобой все что угодно. И могу делать это снова и снова, много часов, дней, месяцев, лет… целую вечность. Это было именно тем, чего я действительно хотел, Каиль, – обладать тобой целую вечность. Но даже в тот момент, я все еще надеялся на что-то… ждал… Так глупо. Открывая дверь в твою спальню, я ожидал найти хрупкую испуганную девочку, понимающую свою вину, и готовую просить прощения… И я бы стал твоим рыцарем, я бы выслушал, я бы простил, я бы успокоил, и я бы не тронул… Даже тогда, в том состоянии, я бы тебя не тронул… Но когда я открыл дверь, все что я увидел – чистую ненависть. Ненависть ко мне, уверенность в своей правоте и самое чудовищное – нескрываемую тревогу о Навьене. Моя возлюбленная, моя жена, моя женщина даже в момент смертельной опасности, думала лишь о нем. И вот тогда я сорвался.
Мы были одни на этой крыше, в свете этих тусклых фонариков, под деревом, еще не разросшимся и потому не мешающим видеть звезды. Мои ладони в его руке, моя жизнь все так же в его власти, и я, почему-то в слезах.
– Если надеешься, что я когда-нибудь прощу – зря, – выговорила, высвободив одну руку и поспешно вытерев слезы. – Если ждешь, что буду умолять о прощении за предательство твоей неимоверной
