Ветры Запада - Андрей Стоев
— Чтобы убедить вас, что мы не собираемся ничего замалчивать, могу сообщить, что мы немедленно сообщили в Новгород о происшедшем. Как мне передал знакомый из Управления защиты правопорядка, князь Яромир уже связался с Обществом лично и выразил желание быть в курсе расследования.
— С Обществом? — непонимающе переспросил я.
— Да-да, с Обществом, — пристав понизил голос почти до шёпота. — Мне по секрету сказали, что это дело сейчас находится под контролем граждан. И раз уж князь Яромир так прямо выразил своё недовольство нападением на его доверенного дворянина, то в это несложно поверить.
— Поверить? — переспросил я, уже окончательно потерявшись.
— Ну, вы же понимаете, что это всё-таки слухи, — развёл руками Охрим. — Никто ведь не будет мне об этом докладывать. Где я, и где граждане?
Вот и мне тоже интересно — где окружной пристав, то есть управитель немаленького столичного округа, и где граждане, которых он упоминает почти шёпотом и как бы не с заглавной буквы? Не припомню, чтобы демократии настолько трепетно относились к своим гражданам. Мне всегда казалось, что там то же самое, что и везде, только демагогии побольше. Но похоже, что я далеко не всё знаю о демократии.
— Думаю, вы уже поняли, господин Кеннер, что у нас сейчас творится, — с искренней печалью вздохнул пристав. — У нас просто сумасшедший дом, подняли абсолютно всех. Я уверен, что результаты будут в самое ближайшее время. И рискуя вызвать ваше недовольство, попрошу вас на некоторое время задержаться в Киеве. С вами, вероятно, пожелают побеседовать, — он поднял глаза вверх, как бы обозначая заинтересованные в разговоре высшие силы.
— Я задержусь, — пообещал я. Всё равно починка вагонов займёт какое-то время.
— Благодарю вас, господин Кеннер, — вежливо поклонился пристав. — А сейчас позвольте вас покинуть, мне пора вернуться к своим обязанностям.
Глава 20
Три дня ничего не происходило. Вагоны стояли без стёкол, с окнами, забитыми фанерой — присланные специалисты задумчиво поцокали языками, записали каталожные номера стёкол и исчезли без следа. На все вопросы местные чиновники заявляли, что заказанные стёкла вот-вот будут получены, и искренне не понимали, чего это мне неймётся.
— Не волнуйтесь, господин Кеннер, — доверительно утешил меня очередной чиновник, — все расходы по вашему проживанию и ремонту вагонов взяло на себя княжество. — И добавил пониженным голосом, явно ожидая, что я сейчас захлебнусь от восторга: — По секрету открою вам, что нам даже пришло распоряжение о выплате вам извинительной компенсации.
— Я восхищён, — кисло ответил я. — И всё же мне хотелось бы большей определённости в вопросе моего отъезда.
— Увы, — развёл руками чиновник, — я знаю об этом не больше вашего. Этот вопрос находится не в моей компетенции. Даже осторожно сформулирую так: он находится далеко за её пределами, понимаете меня?
— Понимаю, — вздохнул я.
Я действительно понимал, что требовать что-либо от них совершенно бесполезно. Всё сейчас решается в каких-то высоких кругах, и до тех пор, пока решение не будет принято, ни один чиновник даже и помыслить не посмеет отдать какое-то распоряжение насчёт нашего отъезда.
Мне тоже было о чём подумать. Этот случай очень наглядно показал, что обычные ратники в качестве охраны действуют недостаточно успешно. Они быстро отреагировали и практически моментально уничтожили нападавших, но если бы я сам не почувствовал некую неправильность и не отнёсся бы к этому чувству серьёзно, то покушение, скорее всего, оказалось бы успешным. Нужна бригада профессиональных телохранителей, которые могут разобраться с подобными вещами ещё на подходе, или хотя бы пораньше поднять тревогу.
Наконец, утром четвёртого дня меня известили, что, цитирую: для обсуждения происшедшего инцидента и сопутствующих вопросов свободного Кеннера Арди готов принять второй заместитель начальника управления транспорта, к коему означенному свободному надлежит прибыть к одиннадцати часам утра.
Самым первым моим желанием было приказать охране вышвырнуть посыльного вон. Какой-то мелкий чиновник предписывает мне прибыть к нему, да ещё и в форме, которую трудно назвать уважительной? Но я сдержал первый порыв и задумался — а с чего я взял, что это мелкий чиновник? До сих пор чиновники, которые действительно были мелкими, и даже совсем не мелкими, вроде окружного пристава, не брезговали являться ко мне сами. То, что название должности звучит для меня не очень солидно, ни о чём не говорит — я же совсем ничего не знаю о структуре власти Киевского княжества. Если судить по тому, что мне рассказывала Алина Тирина, то местная форма правления больше походит на бездарную клоунаду, или, быть может, на пародию. Однако с момента убийства Владимира Окаянного киевской демократии исполнилось уже тысяча семьсот лет, и никакая клоунада столько прожить бы не сумела. Год, два, может, даже пять лет, но уж никак не к двум тысячам. Впрочем, Алина прямо сказала, что это только внешняя сторона, и ей неизвестно, как киевская власть устроена внутри.
Одним словом, я не стал показывать характер, и ровно в одиннадцать часов входил в просторный и очень дорого обставленный кабинет скромного второго заместителя начальника не особо значительного управления. Внешний вид этой дамы сразу напомнил мне кое-каких моих знакомых; я пригляделся, и многое сразу стало немного понятнее.
— Сиятельная, — я с уважением поклонился. — Моё имя Кеннер Арди.
— Садитесь, пожалуйста, господин Кеннер, — она слегка нахмурилась. — И не зовите меня сиятельной. Мы не новгородцы, и не любим такого обращения. И уж ни в коем случае не называем себя Высшими — мы находим такое самоназвание чрезмерно пафосным и никак не соответствующим нашему реальному положению. Возможно, для вас это будет новостью, но в мире есть огромное количество сущностей, которые гораздо выше ваших так называемых Высших.
— Для меня это не будет новостью, — заметил я, усаживаясь в довольно удобное кресло. — Мне доводилось встречаться с некоторыми такими сущностями. Но как мне в таком случае к вам обращаться?
— Доводилось встречаться? — она удивлённо подняла брови. — Неожиданно. Не хотите об этом рассказать? Нет? Понимаю вас, так что настаивать не буду. Меня зовут Славяна Лановая, обращаться ко мне следует «гражданка Славяна».
— Гражданка? — я обозначил интонацией лёгкое непонимание. — А как в таком случае у вас называют обычных подданных княжества? Тоже гражданами?
— Нет, обычных подданных у нас принято называть свободными. А ко мне положено
