Чудо ты мое, зеленоглазое - Алексей Николаевич Котов
Старик подумал еще и отложил немного денег в сторону.
«А все ж таки и Танюшке с Дареной нужно дать… – подумал Петрович. —Трудно им, а тут глянь столько… На всех хватит».
Он нашел лист бумаги и уже было собрался завернуть него деньги, как вдруг наткнулся на Витькины стихи.
Лошадиное счастье – купаться в траве…
Воду пить после скачки – досыта,
А еще чтобы гвоздь – этот крошечный враг —
Не пробил острой болью копыто.
Лошадиное счастье – смотреть на костер,
Слушать смех,
Видеть мир первобытным…
А еще чтобы звезды светились в воде
Всем-всем-всем,
В том числе и копытным…
Лошадиное счастье – огромно до слез.
Целый мир! Целый свет! И как море…
Лошадиное счастье – хомут бы не тер…
Жаль, не лошадь я в доброй неволе!
Наше счастье – хотеть,
Наше счастье – не ждать!
Человек – арлекин на веревках.
Только добрые лошади могут прощать,
Всех шальных,
Всех дурных,
Всех неловких…
Лошадиное счастье – купаться в траве,
Воду пить после скачки – досыта,
А еще чтобы гвоздь – этот крошечный враг —
Не пробил в быстрой скачке копыто…
«Вот тебе и весь Витька! – подумал Петрович. – И чего он хочет, один только Бог знает…»
Уже ночью, перед тем как лечь в постель, Петрович долго стоял перед иконами, рассматривая суровые, спокойные лики. Старик молчал… Простые и добрые слова, те, которые говорят друг другу встречаясь после долгой разлуки, вдруг ожили внутри него и заполнили собой душевную пустоту. Петрович боялся только одного, что произнесенные вслух эти чудесные слова вдруг потеряют свой первоначальный смысл и станут мелким и незначительным… Как все остальные слова, которых так много вокруг.
Петрович поднял руку и перекрестился.
– Вот так мы и живем на этом свете, – сказал он. – Прости нас, Господи!..
Заключение
Вот так и закончилась эта не совсем обычная история. Кот Мальчик вернулся домой. К удивлению старого кота, ему обрадовались и накормили его так, что кот понял – именно теперь ему многое дозволено. Он вымыл мордочку и смело направился к своему прежнему ночному месту – кроватке, где жил малыш.
Паша Мушкин снова нашел черного, зеленоглазого котенка. Тот ли это котенок, которого он нашел, а затем потерял на остановке, Паша не знает. Но ему вдруг стало не то что везти, а просто легче жить… Он действительно бросил пить и теперь сторонится любой хмельной компании. Прежние друзья Паши пару раз видели его с красивой и очень веселой женщиной, которая почему-то называла его «бывшим». Но при этом женщина так ласково улыбалась, что кое-кто из друзей подумал, а не были ли они знакомы раньше?
От оставшихся кошек и котят Петрович смог избавиться без особых затруднений. Их брали с огромной радостью и очень удивлялись, когда старик отворачивался от денег. Живой валютный товар разобрали в течение двух дней.
Через полгода в городе появилось множество фирм спекулирующих именно на этом волшебном бизнесе. Желающим, а также сомневающимся, в офисе любой из фирм могут предъявить кучу справок и актов удостоверяющих, что именно их живой товар является законным продолжателем рода знаменитых зеленоглазых котов Петровича. Иногда, впрочем, самые отчаянные скептики обращаются и к самому старику. Тот сразу же начинает сердиться и, не стесняясь, посылает всех куда подальше.
Маленькая Дарена выздоровела и Петрович частенько заходит к своим крестницам (крестницам действительным, потому что, по настоянию старика, малышку окрестили вместе с матерью). Старик приносит девчонкам кое-какие подарки: молоко, апельсины, картошку или тушку кролика и грозиться отсудить часть квартиры у пьяницы-свекрови. На вопрос дочери, зачем, мол, тебе все это нужно, старик отмалчивается и продолжает делать по-своему.
Последнее время зятя Петровича, Сергея все чаще и чаще видят рядом со стариком. Как-то раз он даже провожал Петровича к Танюшке. Но ничего путного из этого не вышло: Сергей подрался с пьяным свекром крестницы Петровича. Что любопытно, попытку обидеть старика зять теперь воспринимает крайне болезненно, так словно хотят обидеть его самого. Например, после драки с пьяным родственником Танюшки и Дарены он громко и возмущенно кричал, что «убивать надо таких алкашей» и его долго держали за руки сбежавшиеся на шум соседи.
Витька и Лена вернулись в деревню… Витька нисколько не изменился. По вечерам, когда все крестьянские дела уже переделаны и от усталости ноют спина и руки, он с прежним фанатичным упрямством садится за стол и что-то сочиняет или пересматривает уже написанное. Мысль, что пора бы уже издать книгу, не дает ему покоя. Иногда Витька, перелистав тетрадки, удивляется тому, как мало ему удалось сделать: вряд ли наберется и сто листов для книжки небольшого формата. Как именно, точнее говоря на какие средства, он будет издавать свою книжку, Витька пока не решил. Впрочем, он, кажется, снова что-то задумал… Что именно, конечно, понять трудно. Да и возможно ли?..
Лена ждет третьего ребенка. Она меньше ругает своего непутевого мужа. Но отказываться совсем от такой привилегии она, конечно, не собирается. Впрочем, скандалов или крупных ссор в семье никогда не бывает. Так что проблема очередного развода отпала сама собой.
Петрович забыл о своей мечте переехать в деревню. После всего случившегося он стал как-то строже и в то же время, как это не парадоксально звучит, улыбчивее и веселее. У него масса дел и старику некогда скучать. Еще осенью Михаил заказал ему кроличью шубку для дочери. Работа Петровича всем понравилась и теперь старик завален ей чуть ли не на год вперед. Но Петрович не жалуется… За работой дни проходят веселее да и подрастающие внуки требуют все больших затрат.
Во время одного из визитов к Петровичу, Михаил рассказал старику о том, что ему так и не удалось изготовить чучело из зверя, убитого им в подвале диспетчерской. Не смотря на усилия опытных мастеров, шкура зверя за пару дней превратилась в труху. Петрович выслушал рассказ молча и не задал ни одного вопроса.
Больше всех пострадала в этой истории Багира. Теперь старая кошка сильно хромает, ее морда стала совсем седой и она почти не выходит из дома. Спит Багира в ногах у Петровича, а с недавних пор она стала приучать к этому месту свою подружку – молодую кошку с чуть заметным белым пятном на груди. Правда, та пока спит на полу
