Сайберия. Том 1 - Владимир Сергеевич Василенко
У самого Демьяна тоже выведал подробнее, из-за чего же это он так психанул.
— Ты упомянул какую-то Стаю…
— Да. В Стае я изгой. И потому, когда подумал, что тебя подослали волки… За себя-то я не боюсь, но вот Рада…
— Понимаю. Но говорю же — я вам зла не причиню. У меня, кроме вас, во всём этом мире никого. Да и что за Стая вообще?
— Что-то вроде… тайного ордена. Который объединяет таких, как я. Люди нас по-разному кличут. Кто-то упырями, кто-то вампирами, кто-то просто зверями. Ещё при Петре нас объявили вне закона.
— Почему?
— Много версий. Но я думаю, всё из-за власти. Аспект Зверя проявляется по-разному, но по сравнению с другими Аспектами у него есть немалые преимущества.
— Например?
— Мы, пожалуй, самые живучие из нефилимов. Убить матёрого волколака — та ещё морока. Порой даже отсечение головы не помогает. Пока эдра сохраняется в теле — мы можем воскреснуть.
— Хм… — задумчиво пробормотал я.
Повезло мне, конечно, тогда, в доме Аскольда, что я сразу вытянул эдру из тела чужака. Действовал чисто по наитию, но оказалось, что выбрал наилучший вариант.
— И с наследниками у нас нет сложностей, — продолжал Демьян. — Мы можем передавать свой Дар, обращая других людей, даже обычных. Так что дворянские династии, основанные волками, были бы куда крепче и многочисленнее любых других. Вот нас и стараются держать подальше от власти. Охотятся за нами. Истребляют. Всё для того, чтобы волки не набрали слишком большое влияние. Впрочем, из-за этого мы лишь стали ещё более сплочёнными.
— А ты-то чего не поделил со Стаей?
— Ох, это… Долгая история и давняя. Не время для неё сейчас.
Наконец, когда на дне увесистой толстостенной бутылки плескалась едва ли четверть, я рассказал о главном. О своём Даре.
Отреагировал Демьян странно.
Поначалу просто не поверил. И тогда в качестве доказательства я провернул небольшой трюк, который задумал давно, ещё после прослушивания лекции Кабанова. Я выпросил у него кусочек жар-камня — огненного эмберита. Велесов хранил их в здоровенном чугунном котле рядом с печью.
Камешек выбрал небольшой, с куриное яйцо, и довольно горячий — в руках его держать было сложно, разве что перекидывать с ладони на ладонь. Так что я положил эмберит на глиняную тарелку перед собой. Накрыл его ладонью, не касаясь, сконцентрировался…
Это было совсем не то же самое, что перенимать Дар у живого носителя, так что эффект наступил после довольно продолжительной паузы — я поначалу попросту не понимал, что конкретно делать. Но потом, когда нащупал нужный настрой, всё произошло легко и быстро. Осколок эмберита воспринимался, как некая ёмкость, наполненная сжатой, концентрированной эдрой. И я вытянул её, заодно и переняв Аспект Огня.
Эмберит, лишённый заряда, посерел и захрустел, покрываясь сетью глубоких трещинок. Я попробовал взять его в руку, но он вдруг рассыпался в мелкую труху, похожую на пепел.
Ещё некоторое время ушло на то, чтобы хоть немного освоиться с новой стихией. К Аспекту Зверя я уже успел более-менее привыкнуть и хотя бы в общих чертах понимал, как он устроен. Но энергия жар-камня поначалу застала меня врасплох. Всё тело охватило жаром и мелким болезненным покалыванием, кожа пошла красными пятнами, будто от ожогов. Мне пришлось постараться, чтобы приглушить влияние Аспекта на организм. И только после этого я смог выдать хоть какой-то визуальный эффект.
Фокус был простейший — вытянув перед собой руку ладонью вверх, я сосредоточился и зажег на собственных пальцах огонь. Настоящий, жгучий — нагретый воздух над ним подрагивал, на столе заплясали причудливые тени. Но при этом самому мне он не причинял вреда. По крайней мере, первые секунд десять. Потом кожу вдруг начало ощутимо припекать, и я затряс ладонью, погасив пламя.
Велесов, наблюдавший за всем этим, будто оцепенел, и во взгляде его сквозило странное чувство. Если бы я знал его похуже, то решил бы, что это ужас. Но сложно было представить себе, что этот здоровенный, как старый медведь, вампир может чего-то бояться.
Нет, это был не страх. Скорее что-то вроде благоговейного трепета.
— Пересмешник… — тихо, одним губами прошептал он.
— Что-что?
Встрепенувшись, будто очнулся ото сна, Демьян воззрился на меня с нескрываемой тревогой. Не выдержав, поднялся и прошёлся по комнате.
— Ты кому-то ещё рассказывал? — спросил он. — Аскольду? Бабе той в поезде? Или может, фокусы подобные показывал?
— Обижаешь. Я и тебе бы не рассказал, если бы ты на меня не начал думать всякое.
Чуть успокоившись, он сел обратно за стол и тяжело вздохнул.
— Ох, Богдан… Уж лучше бы ты и правда оказался волком. Или от отца Дар перенял.
Я беспечно пожал плечами.
— Ну, какой уж есть. Дар этот, конечно, имеет некоторые недостатки. Но в целом довольно полезный. Осваиваю вот потихоньку… Ну, чего ржёшь-то?
Слушая меня, Демьян и правда нервно рассмеялся, недоверчиво покачивая головой.
— Ты видно, и правда не от мира сего, парень. И до сих пор толком не понял, куда вляпался.
— Так объясни. Как ты там сказал — Пересмешник? Аспект такой? Редкий?
— Вроде того. Вообще, Аспектов не так уж много. По крайней мере таких, которые могут прижиться у людей. С дюжину. Может, чуть больше. Просто проявляются они очень по-разному, поэтому и считается, что двух одинаковых нефилимов не бывает.
— Хм. Вот оно что…
— Но давным-давно, когда ещё чудовища из Сайберии пёрли постоянно, а не как сейчас, набегами, ходили слухи об особых демонах. Их и называли Пересмешниками. Нефилимы боялись их, как самого дьявола. Правда, до сих пор непонятно, правда это, или только легенды. Я-то уверен был, что враки.
— А люди с таким Даром бывали?
— Может, и бывали. Но я о таких не слыхал. Оно и понятно. Даже если такой и объявился бы— его бы сожрали сразу же, пока Дар не успел развиться. Так что и тебе придётся скрываться, иначе не сносить тебе головы. Я это серьёзно, не усмехайся. Если нефилимы прознают — за тобой настоящую облаву учинят. Всех подтянут — и Охранку, и Священную дружину, и обычную полицию. И даже сами на охоту выйдут.
— С чего бы это? Это как со Стаей? Боятся конкуренции?
— Хуже, Богдан. Гораздо хуже, — невесело усмехнулся он. — Даже с волками нефы, наверное, рано или поздно договорятся. Но с таким, как ты — никогда.
— Да
