Эпоха второсортных злодеев - Сергей Сергеевич Мусаниф

— Иными словами, он у вас есть, но вы дадите мне с ним ознакомиться только после того, как я соглашусь вам помочь.

— После того, как мы поможем друг другу, — поправил он.

То есть, даже не после моего согласия, а только после завершения операции. Если мы оба доживем до этого завершения, что далеко не факт. У Эми есть два персонажа, каждый из которых стоит небольшой армии, и сюжетный артефакт, опасность которого сложно недооценить. Вероятно, что моего имени она никогда не узнает, я родилась в другом мире, скорее всего, там же меня и назвали, и я сама не знаю, как.

Но Эллиот-то местный. Допустим, он подчистил все архивы, но этого ведь мало. Вряд ли он сумел избавиться от всех свидетелей, включая родителей, других родственников и друзей детства. Даже если бы он на такое решился, на этом пути его ожидало бы достаточное количество технических сложностей.

Впрочем, какой смысл убивать его Блокнотом, если очередная версия Мигеля или моя копия могут сделать это гораздо проще, быстрее и без предварительных исследований?

— Ладно, допустим, — сказала я. — Где мне надо расписаться кровью?

— Нигде, — сказал он. — Это будет наше небольшое устное джентльменское соглашение.

— Никаких документов, никаких следов? — уточнила я. — Мне уже начинать думать, в какой момент вы захотите меня подставить?

— Понимаю, что заслужил ваше недоверие, и не знаю, как вас убедить, — сказал он. — Но сейчас я играю честно.

— Раз так, то скажите мне, а что будет с Эми после того, как мы ее найдем? Вы вернете ее обратно в камеру, под еще более строгий надзор, исключающий человеческий фактор? Или…

— Или, — сказал он.

— Спасибо за честность.

— Не вижу смысла вас обманывать, мисс Кэррингтон, — сказал он. — Ее способности прогрессируют, и это тот случай, когда потенциальная опасность перевешивает чашу весов пользы, которой мы могли бы из них извлечь.

Кроме того, она слишком много знает про Черный Блокнот и способ, которым ТАКС его заполучило, и этого знания достаточно, чтобы подписать ей смертный приговор. Директор Смит ничего об этом не сказал, но необходимости в том и не было.

Когда ты провела некоторое время в этом бизнесе, некоторые вещи для тебя очевидны.

Конечно, мне было жаль Эми, как подругу моей юности. Но не ту Эми, которая устроила охоту за всеми моими мужчинами. И не ту Эми, которая устроила бойню в ТАКС. Пусть у нее и были довольно веские причины, чтобы повести себя именно так.

Иногда просто не имеет значения, какие причины привели тебя к тем или иным решениями. Даже самые благие намерения не могут избавить тебя от последствий.

Если бы Эми просто сбежала, я бы не стала за ней гоняться. Не стала бы помогать ТАКС, и не пыталась бы ему помешать. Предоставила бы им разбираться между собой.

Но Эми прихватила с собой Блокнот, а он был мне нужен, и совсем не из-за сделки с министерством финансов. Это был единственный способ попытаться помочь Кларку, а у меня не так уж много друзей, чтобы я могла им пренебречь.

Значило ли это, что по отношению к Эми у меня не было ничего личного?

Вряд ли.

Я, Эми, наше прошлое, директор Смит и агентство с его методами… Все слишком переплелось и простого решения здесь не было. Поэтому я решила попытаться спасти того, кого еще можно было спасти.

Кларка.

А над всем остальным я могу порефлексировать и позже.

— Угу, — сказала я директору Смиту. — Что ж, давайте перейдем к делу. Где вы уже искали?

— У родителей, у дяди в Висконсине, — сказал он. — Сейчас аналитический отдел сидит над ее биографией и поднимает все старые знакомства и адреса, а несколько команд полевых агентов их проверяет. Пока безрезультатно.

Я подумала о том, куда могла бы отправиться Аманда, оказавшись в бегах. А куда бы отправилась я сама, если бы мое тактическое отступление в Белиз не обеспечивал Реджи и стоявший за его спиной Кларк? Что бы я сделала, если бы друзья не оказали мне поддержки?

И что делать человеку, у которого таких друзей нет?

— А ее старая квартира?

— Давно сдана другим людям, — сказал он. — Мы за ней присматриваем, разумеется, но ни Аманда, ни ее производные там не появлялись.

До вот этого вот всего Аманда была журналисткой, но не из разряда тех, которые занимаются журналистскими расследованиями и обрастают связями во всех слоях общества. Вряд ли среди ее знакомых могли числиться контрабандисты или специалисты по фальшивым документам, хакеры или мастера уходить от слежки.

Зато у нее могли быть знакомые журналисты, и кто-то из них обладал нужными контактами.

— Что насчет Джимми Дорнана? — спросила я. — Его уже проверяли?

— А кто такой Джимми Дорнан?

— Ее коллега и постоянный гость в ее френдзоне, — сказала я. — Какое-то время они даже работали в одном издании, и это он помог ей туда устроиться.

Насколько я помню, он так и остался там, а она пошла дальше, не оглядываясь и не сожалея. Теперь, оборачиваясь назад и рассматривая все ее поступки под другим углом, я начинаю думать, что Аманда не такой уж и хороший человек.

Или я просто пытаюсь себя в этом убедить, чтобы мне было легче в момент, когда произойдет обещанное директором Смитом «или».

— Думаете, что он в этом как-то замешан?

— Полагаю, что она могла пойти к нему за помощью, — сказала я. — Чисто теоретически.

— Где он живет?

— Понятия не имею, — сказала я. — Мне известно только имя и те немногочисленные факты, что я вам уже перечислила. Он не слишком часто всплывал в наших разговорах.

Потому что Аманда не проявляла по отношению к нему и десятой доли того интереса, что испытывал он. Не мужчина ее мечты, но надежный друг, о которых обычно вспоминают, когда попадают в беду и нужна помощь человека, который уж точно не откажет.

Я видела его лишь один раз, на рождественской вечеринке в издательстве, где они оба работали, и он произвел на меня впечатление милого парня, у которого нет никаких шансов на взаимность. После третьего бокала мартини мне даже пришлось бороться с искушением дать ему непрошенный совет поискать кого-нибудь другого.

После четвертого бокала это желание отошло на второй план, потому что тогда я познакомилась с Дереком… О черт, я и забыла, что это произошло именно там, и если бы Эми не затащила меня на это чертово торжество,