Академия Меча и Чар 1 - Кира Тигрис
– Успокойся, Белоснежка, все оплачено! – гордо заявил я, хрустя креветками вместе с панцирями, и с брызгами оторвал хвост уже третьему лобстеру – всех присутствующих окатило градом теплого оливкового масла высшего качества. – Пардоньте!
– Идиот! – процедил сквозь зубы Лекс, обращаясь больше к себе, чем ко мне. Он бросил быстрый взгляд на Киру, а точнее – на ее забрызганный маслом синий фрак, который она одолжила у официанта на входе. И то это стало возможным только благодаря настоятельной просьбе Лекса.
Девчонка так же, как и я, оставила все безнадежные попытки использования приборов и ела рыбу руками. Из чего Лекс быстро сделал правильный и печальный вывод. – Ни у Колтина, ни у рыжей нет ни копейки! Их и пустили сюда только благодаря мне и Лике! Блин!
Лекс закрыл свои уставшие серые глаза и глубоко вдохнул, пытаясь успокоиться и придумать хоть какой-нибудь план. Самоуверенный и непоколебимый снаружи – внутри у него все кипело и горело:
«Как так вышло, что голодранец Колтин обедает за личным столиком Златоновских в самом дорогом ресторане города? Жрет суп руками! Швыряется мидиями и поливает нас маслом! Бестолочь! И как я объясню сумму в счете отцу? Что я вместо Колтина покормил всю школу?»
Лекс сделал глубокий выдох и открыл глаза – весьма вовремя:
– А что там с седым? Он какой-то странный… О, а вот и он!
Марк действительно откуда-то появился вместе с огромным стулом, который он, не церемонясь, схватил у соседнего столика, пока его законный владелец отлучился в туалет. На худеньком пареньке вместо синей поношенной формы отлично сидел торжественный черный смокинг. Интересно, где и как он его стащил?
– Приятного аппетита! – он быстро улыбнулся присутствующим, а затем обернулся к Лексу и отвесил ему звонкий подзатыльник.
– Это что еще за новости?!
Как ни странно, но никто из сидящих за столом, кроме Лекса, не заметил ничего странного. Кира ела, я смотрел на Киру, а Анжелика делала селфи.
– За что? – удивленно спросил Лекс, но тут же сообразил и смирился. Его сейчас волновал более серьезный вопрос. – У тебя есть наличка? Хоть сколько-то?
– Конечно, нет! – Марк непринужденно пожал плечами, он откинул с широкого лба свою белоснежную челку и добавил, – я заказал еще лобстеров и икры. И, да – нам принесут вина постарше! Это – как тухлый троллий компот!
Лекс побледнел и смог прошептать в ответ только одно:
– Идиот! Блин! Спасибо! Хуже не куда!
Но затем действительно стало гораздо хуже…
Кира, вдруг, резко отодвинула стул, вытерла лицо салфеткой, быстро добавив стандартное «Извините, я сейчас приду!» встала из-за стола и унеслась в неизвестном направлении.
– Йа ща тожа! – выпалил я, дожевывая что-то с чем-то, и обрызгал этим же окружающих. Не церемонясь, я быстро вытер руки об скатерть, едва не опрокинув весь стол, и полетел вслед за Кирой. В самый последний момент я столкнулся лицом к лицу с рыжим управляющим и едва не сбил его с ног. С его подноса посыпались бокалы и мидии, старую бутылку красного вина Лекс вовремя успел подхватить.
– Прыстите! Дотвиданья! – буркнул я и, не оглядываясь, кинулся вслед за своей неуловимой рыжей девчонкой, наступая на ноги всем встречающимся и искренне надеясь, что мы больше никогда не встретимся ни с рыжим управляющим, ни с Лексом.
Как ни странно, но вскоре моей мечте было суждено осуществиться…
– Ты куда это так быстро? – выпалил я, преградив Кире путь к выходу из ресторана. Благо, к этому торжественному моменту я уже не только успел прожевать все рыбные деликатесы, но и благополучно их проглотить – большая часть их, к сожалению, осталась разбросанной на дорогом ковре в зале. Мои карие глаза, огромные от удивления и тревоги, столкнулись с ее глубочайшими серыми, и я тут же утонул с головой.
– Извини, мне просто пора, – мило улыбаясь, она пожала плечами, – а сейчас, пожалуйста, освободи мне проход на кухню – я должна вернуть свой фрак!
– Нет! Не надо! – выпалил я, хватая ее за руку и тут же краснея и отпуская, – он… он тебе очень идет!
– Ну, спасибо, Ник!
Не зная, как продолжить разговор, я мялся с ноги на ногу, краснел, бледнел, глотал воздух, как рыба, открывая и закрывая рот. Наконец, когда за моей спиной раздались чистейшие звуки скрипки – печальная, но божественно прекрасная мелодия, я набрался смелости и смог заговорить о своих чувствах.
– Останься. Просто останься. Пожалуйста, останься, – бессвязно начал я, краснея, но каждая скрипичная нота придавала мне уверенности, буквально открывая мое сердце и оставляя душу на распашку. С каждым звуком скрипки я словно взмывал все выше и выше, и вот я уже парил над облаками. – Этим утром ты принесла мне не только пиццу. Ты показала мне смысл жизни. До тебя у меня не было ничего – ни дома, ни матери, ни отца…, – на последнем слове что-то острое кольнуло мою грудь, я глубоко вздохнул и продолжил, – ни друзей, ни смысла, ни надежды…
Кира опустила глаза и с досады растерянно прикусила нижнюю губу – она прекрасно понимала, от чего так блестят мои глаза и краснеют уши. Что новое чувство, которое впервые поселилось в моей груди, оказалось больше и сильнее всех страхов и потерь. И с каждой минутой оно становилось все огромней и ярче, словно пожар, охвативший меня с головой. Дороже, чем жизнь, сильнее, чем смерть. Я шел ко дну, растворяясь и сгорая дотла. И во всем этом была виновата только Кира.
Я был бескрайне благодарен музыканту и тайно молил про себя, чтобы он не прекращал играть, вспоминая про себя слова из давно забытых песен. Каждый из нас помнит то чувство, когда мысли в голове вьются узором и слог должен быть подобен Шекспировскому «Любил ли я хоть раз до этих пор? О нет, то были ложные богини! Я истинной красы не знал доныне!», а выходит что-то очень похожее на:
– Я за ночь с тобой продам… да не за ночь, – опомнился я, бледнея и краснея одновременно, – а за поцелуй продам я душу. И лишь бы кто купил…
В этот самый момент, Кира ловко приложила к моим губам указательный палец и сердито
