Право на рассвет - Андрей Павленко
А на кровати, среди одеял и покрывал возлежала огромная, точно бегемот, густо нарумяненная старуха в шелковом чепце, сразу напомнившая мне ту стахановку из Гуллвейга.
Молча установив ложе на середине комнаты, слуги попятились к дверям и закрыли за собой двери.
По комнате потянуло чем-то тухлым.
В кровати что-то загудело, и спинка стала медленно приподниматься.
Приняв сидячее положение, старуха нашарила в складках одеяла очки, и водрузив их на приплюснутый нос, устремила на меня тусклый взгляд.
Потом перевела глаза на тяжело дышащую Маргариту.
– Гх-м, – наконец, прохрипела она, и поманила меня к себе.
Медленно я подошел. Не дай Бог, начнет предлагать постельные утехи. Впрочем, глядя на Марго, я бы, наверное, согласился.
Вблизи старуха выглядела еще уродливее. Но все же до той матери-героини ей было далеко.
Однако бабка ничего такого не предлагала. Она, причмокивая, оглядывала меня, точно окорок, и от этого взгляда мне становилось не по себе.
– Ха-шшас! – наконец визгливо воскликнула она.
Откуда-то сбоку вынырнул князь Трех Ступеней.
– Ххшросс, трогг марсан вал'лфо! – К моему удивлению, я не понимал, о чем идет речь. Мое умение понимать языки тут не работало. Или же относилось только к человеческим языкам.
– О'рлош джашш гхарр к'ганну ала ггул'! – продолжала вещать старуха. В ее голосе отчетливо звучали командные нотки.
Хашшас наклонил голову.
– Хо, шшааму, – почительно произнес он.
Значит, не он главный? А эта бабка? Королева гулов?
– Покажи камни, – велел гул, протягивая руку.
Я покачал головой.
– Мы договоримся?
Бабка улыбнулась, растянув безгубый рот чуть ли не до ушей, сразу приобретя сходство с незабываемым Джаббой Хаттом.
Вот только в отличие от Джаббы, старуха могла похвастаться полным набором стальных острых зубов.
Князь нетерпеливо прищелкнул пальцами.
– Бери девчонку, и иди за мной.
Не веря своим ушам, я торопливо подхватил Маргариту и проследовал следом за гулом.
В спину несся надтреснутый смех старухи.
Миновав несколько богато обставленных комнат, гул привел меня в длинный, богато отделанный мрамором зал, видом напомнивший католический храм внутри, и знаком велел оставаться на месте. Я покрутил головой.
Вдоль стен стояли статуи черного цвета. Гулы, граморы, люди. Согнувшиеся в странных позах, словно придавленные невидимым грузом. Лица скульптур были искажены.
А между ними в полукруглых корытцах, установленных на витых опорах, неподвижно сидели толстые, формой напоминающие капли, гулы.
Поначалу я принял их за бесформенные полутораметровые бочки.
Глаза у них были полузакрыты, и сквозь неплотно сжатые губы вырывалось прерывистое дыхание.
Сквозь прорези в корытцах свисали по две, не достававшие до пола атрофированные ножки с длинными закрученными в спирали, когтями.
Картина сразу напомнила мне детей в кувшинах, которых в средние века выращивали на потеху богачам.
До ребер их тела представляли собой бесформенные кули, а выше начиналась обычная, если не считать ужасной худобы, грудь. Из-за сильно растянутого корпуса длины рук хватало лишь до пояса.
Кожа у несчастных была туго натянута, и под ней отчетливо проступали какие-то кружочки, размером с металлическое евро.
Словно мешки, наполненные монетами.
Как оказалось, я не ошибся.
– Мои золотые сейфы, – со смешком сказал Хашшас, небрежно взмахнув рукой. – До тысячи фунтов в каждом!
Таких «сейфов» насчитывалось больше десятка. Гулы были битком набиты золотом.
И уйти они не могли.
– Чудовищно, – пробормотал я.
Вот что значит вкладывать инвестиции в подчиненных.
Эти несчастные были соединены друг с другом длинной елочной гирляндой на светодиодах. Она несколькими весело мерцающими витками обматывала одного, соединялась с другим, третьим…
Гирлянда, черт побери!
У кого-то здесь явно проблемы с головой.
В конце зала на сверкающих хромом опорах крепилась нелепая, в человеческий рост, конструкция. Четыре распорки, из которых торчали переплетенные иглы и трубочки.
Знаменитый крест прощения.
Теперь главное, чтобы Марго не загнали какую-нибудь дрянь похлеще этой.
Сзади послышался скрип. Четверо полосатых слуг молча тянули кровать со железнозубой старухой.
Жестом та приказала остановиться. Ложе замерло в нескольких шагах от нас.
Откуда-то из-за кровати выкатился наш безымянный жрец.
– А ты что тут делаешь? – удивился я.
Но он ничего не ответил.
Потому что на нем был надет хромированный ошейник на цепи. Другой конец был намотан на руку встречающего гула.
А потом помещение быстро наполнилось разнокалиберными гулами.
Двое одинаковых, точно близнецы, гулов в обтягивающих шелковых трико небесного цвета; нескладный бесполый гул в странном, словно сплетенном из серых веревок комбинезоне, крепко сжимающий двухметровый прут, к которому было привязано за шею существо, сильно напоминающее Жоакина, только покрытое с ног до головы снежно-белой шерстью; низенький гул в серых брюках со складкой и белоснежной рубашке, сжимающий в руках планшет в кожаном чехле, и четверо коренастых телохранителей, вооруженных огромными серпами и короткими винтовками-обрезами за плечами.
Все они молча стояли, разглядывая меня.
– Неси ее сюда, – скомандовал князь, указывая на возвышение возле креста.
Я послушно выполнил его просьбу, прикидывая в уме, чем придется платить. Неужели правда придется остаться? Впрочем, откровенно говоря, я исключал эту возможность. Главное, чтобы Марго выбралась, а потом и я свалю.
Сидеть здесь и раздавать себя по частям резона не было. А обещание, данное гулам… В конце концов, это барон напал на нас. Мы намеревались, пусть и тайно, прийти с миром. И о том, что гелиодор у него в желудке, не знали. И могли вообще никогда не узнать.
Так что при первой возможности я сбегу отсюда, убив столько, сколько потребуется. Марго нужно отправить наверх и немедленно, а не то вдруг повторится подобное.
И дождаться гарантий. В виде видеозвонка оттуда.
– Переверни ее, – сказал Хашшас, нетерпеливо вращая кистью.
Я аккуратно положил девушку на живот.
Жестом гул приказал открыть спину.
Я снял жилет и задрал одежду. Некогда идеальной формы спина превратилась в огромную опухоль, цветом напоминающую долго пролежавший на солнце кусок мяса, темнеющий от краев к центру.
На месте недавних уколов появились черные отверстия, из которых при надавливании сочилась темная жидкость.
Отчетливо слышался запах гниения.
Твою ж мать!!
Хашшас невозмутимо окинул взглядом эту картину.
Найдя взглядом жреца, он поманил его пальцем.
Тот, приседая на каждом шагу, по-собачьи подбежал к ногам князя, и шлепнулся на колени.
Цепь сверкая, разматывалась за ним.
– Что это? – равнодушно бросил князь.
Жрец что-то залопотал на своем языке.
– Понятно, – Хашшас собрал складки на лбу. – Я так и думал… Так и есть, матушка! – уже громче крикнул он в сторону кровати.
– Хва? – квакнула с кровати старая жаба.
– О, всевеликий Нексус! – с досадой проговорил князь, и подойдя к кровати, разразился шипящей тирадой.
Слушая его пояснения старуха кивала, потом пальцем указала на жреца.
