Руки, полные дождя - Мэй
Гадес не мог видеть призраков, но ощущал их. Чужие мертвецы, которые попросту не понимали, почему они не могут пройти, почему не возвращаются в тот мир, где пребывали.
Гадес поднялся сам и поднял свою силу. Густую, терпкую, свивающуюся в плащ собственных мертвецов за спиной – и в тёмную корону над головой.
– Уходите. Возвращайтесь на дорогу.
Он не мог видеть, но знал, что сила его приказа действует, пусть это и не призраки Гадеса.
Он всё равно оставался королём мертвецов.
Сильным, властным, подчиняющим.
Он почти ощутил, как они схлынули, исчезли, уходя, хотя на первый взгляд на кухне ничего не изменилось.
Амон осторожно убрал руку с глаз Гора, тот поморгал, оглядываясь, и сообщил:
– Они ушли.
Сила Гадеса опала, и он подумал, что теперь они хотя бы знают, что немного мертвецов его послушают. И стоит Сету уже поставить защиту на квартиру и от призраков. Интересно, это возможно? Надо посоветоваться с Нефтидой.
– Почему здесь так много народу?
Голос Анубиса прозвучал особенно зловеще в наступившей тишине кухни. Кожа у него была бледной, и на ней выделялась кровь. Анубис поднял голову, но взгляд у него был мутный, и Гадес не сразу понял, что он говорит вовсе не о них.
Если Гор видел призраков, реальных, но невидимых другим, то Анубис видел галлюцинации, которые существовали внутри его головы. Может, поэтому он и терялся в них, хотя с лёгкостью до этого отличал видения изнанки.
– Оставьте меня все в покое! Замолчите уже!
Он посмотрел куда-то в сторону, на стену, где точно ничего не было.
– Не трогайте его! Что вы с ним сделали?
Он наконец-то отпустил стул и сжал руками виски, морщась как человек, у которого болела голова. Пошатнулся и наверняка бы рухнул, но его подхватил подоспевший сзади Сет.
Опустился с ним на пол.
Анубис дёрнулся, хотел вырваться, что-то невнятно забормотал, но Сет не отпускал.
– Воробушек, не надо! – встрепенулся Гор. – Он сам своих мертвецов зовёт! Из Дуата! Они его утянут…
Сет перевернул Анубиса и схватил руками его лицо:
– Смотри на меня! Инпу! Смотри на меня, только на меня. Слышишь?
Анубис издал какой-то сдавленный звук, но слабо кивнул. Его пальцы стиснули рубашку на груди Сета.
Гадес и сам теперь ощущал удушливую силу Анубиса, пропитанную бальзамическим запахом. И силу его мертвецов, шевелящиеся скарабеи под кожей, как в каком-нибудь ужастике.
Гадес вовсе не был уверен, что мертвецы утащат Анубиса. Скорее уж, его сила разнесёт тут всё. Хорошо, если не их – или не его самого.
Сет говорил об этом сегодня, чуть раньше. Его волновали галлюцинации Анубиса. «Если он не отличает их от реальности, то может сам себе навредить».
Сейчас голос Сета звучал мягко, успокаивающе.
– Дыши, считай вдохи и выдохи, пока не придёшь в норму. Слушай мой голос и ориентируйся на него.
Гадес ещё помнил то время когда-то давно, когда Сет ворчал, что вряд ли почувствует Анубиса. Это могли близкие друг другу боги, чаще всего родственники, братья и сёстры, родители и дети. По крови Анубис приходился Сету всего лишь племянником – явно недостаточно.
Но потом Сет разбудил Гадеса среди ночи, и таким испуганным тот его ни разу не видел. Оказалось, в этот момент Анубис впервые умер, и Сет ощутил это.
– Я так устал, – пробормотал Анубис.
Его сила и мертвецы опали, исчезли, а сам он обмяк, уткнулся в Сета, кажется, больше не в силах даже голову поднять. Пачкая своей кровью. Его руки продолжали цепляться за рубашку Сета, боялись отпустить.
– Так устал…
– Я держу тебя, Инпу.
20
Анубис, кажется, с трудом соображал, что происходит. По крайней мере, не сопротивлялся, когда Сет буквально уложил его в кровать. Но встрепенулся, не позволяя укрыть себя одеялом:
– Не-не, как я могу спать! Амон же, дорога мертвецов… и надо помочь Хару. Я не могу допустить, чтобы он умер!
– Если доведёшь себя, то вряд ли сможешь что-то сделать, – мягко сказал Сет. – Отдохни.
– А Хару где? Там, на дороге…
Анубис привстал, мысли у него явно путались. Топтавшийся у двери Гор выступил вперёд:
– Всё хорошо, воробушек. Спи.
– Не уходи. Здесь безопаснее…
– Отдохни, Инпу, – голос Сета звучал по-прежнему непривычно мягко. Он легонько надавил на грудь Анубиса, заставляя лечь.
Проворчав что-то невнятное, Анубис натянул одеяло повыше и свернулся под ним. Кажется, сразу уснул.
Сет поднялся, и Гор последовал за ним.
– Он в порядке? – задал Гор глупый вопрос.
– А ты как думаешь? Пусть отдохнёт. Тебе тоже лучше выспаться. Или расскажешь, что произошло?
Гор посмотрел удивлённо. Он почему-то не думал, что у него будут спрашивать, а не требовать ответ. Усталость ощущалась дикая, но Гор не был уверен, что уснёт. Не после всех этих призраков.
– Расскажу.
– Хорошо. Мне надо позвонить Неф.
Сет вытащил телефон из кармана и отошёл от кухни. Амон и Гадес сидели там, Эбби разливала чай и глянула на Гора почти испуганно. Словно он застал её за чем-то плохим.
Гор устало опустился на стул и вздрогнул от вопроса Амона:
– Это Гор или Сет?
Его невидящий взгляд смотрел вперёд.
– Гор.
– Хорошо. Сет?
– Подойдёт.
– Инпу?
– Спит.
– Сон ему не поможет, – вздохнул Амон. – Я думаю, на его усталость влияет и то, что вызывает галлюцинации, и то, что он вместо отдыха решил загнать себя действиями.
– Проклятый Осирис! – Сет вошёл на кухню резко, уже убрав телефон. И теперь его интонации были привычно рычащими. – Осирис тысячи лет вдалбливал Инпу, что сначала Дуат и всё, что угодно, ещё, а потом уже сам Инпу. Он совершенно не понимает, когда стоит остановиться и выдохнуть. Ты тоже никуда не пойдёшь.
Гор вздрогнул, когда понял, что Сет обращался к нему.
– Хватит одного измотанного принца Дуата. Отоспишься и завтра никакой дороги мертвецов.
Гор кивнул. Возражать у него не было желания. Да и сил. Эбби тихонько поставила на стол чайник и чашки, она как будто опасалась присутствующих и отошла к Амону, положив руку ему на плечо. Его ладонь тут же накрыла её.
– Расскажи, что произошло на дороге, – попросил Гадес.
И Гор рассказал.
Когда он впервые увидел дорогу мертвецов, то пришёл в ужас. Призраки как таковые его не пугали, он видел их с того момента, как лишился глаза и на его месте магией смогли создать другой. То есть почти всю сознательную жизнь.
Призраки были везде. То там, то здесь отголоски чьей-то смерти, обрывки души, которая по какой-то причине
