Талант новичка - Татьяна Зимина
— Ах ты...
Теперь в меня полетел длинный язык пламени. Я спокойно отступил в сторону и понаблюдал, как красивая огненно-рыжая струя разбивается о стенку шатра, не оставив на нём никакого следа.
— А вот плеваться у нас отучают ещё в детстве, — произнёс я, когда язык пламени потух. — Воспитательницы в детских садиках проявляют в отношении плюющихся детишек настоящий садизм: представляете, моют им рот с мылом. В психологии это называется "отрицательное подкрепление". Хотите попробовать? Всякий раз, вспоминая мерзкий вкус хозяйственного мыла на языке, прежде чем плеваться, вы десять раз подумаете. А то даже как-то неприлично. Князь — и плюётся... Если надумали — то я мигом распоряжусь. Наловим собак и наварим самого отборного вонючего мыла — с пометкой "Специально для Князя Драконьего Двора".
На этот раз он не стал плеваться. Просто выбросил невероятно удлинившуюся лапу и попытался насадить меня на коготь.
Я ловко увернулся.
— А вот это уже совсем ни в какие рамки. Нет, правда, мессир. Ну кто так делает? Потрошить добычу, не пользуясь ножом и вилкой — что о вас соседи подумают?.. Дикость, да и только. Спросят: кто пустил на переговоры такого невоспитанного... бурхлидия?
— Я?.. — глаза Князя выпучились до невозможности. — Бурхлидий?..
Я оглядел всю его длинную стройную фигуру, в высоких ботфортах, в прекрасно сшитом бархатном камзоле, с зачёсанными и собранными в косицу белыми волосами, с ястребиным носом и пылающими непримиримым огнём, оранжевыми глазами с вертикальными зрачками...
В глаза я смотрел особенно внимательно — на то были свои причины.
— А кто же ещё? — пожав плечами и пододвинув к себе гостевое кресло, я рухнул в него, расслабленно вытянув ноги и разбросав руки по широким подлокотникам. — С таким-то поведением.
Нет, я не идиот. И понимал, что из этой позиции будет довольно сложно увернуться от огнемёта. Но также я прекрасно видел, что дракон иссяк. Боевой задор, полыхающий в его глазах, потух, и даже дым из ноздрей больше не пах серой и выходил на волю вполне безобидно — белыми симпатичными колечками.
— А... Кто вообще такой этот... бурхлидий? — наконец спросил Князь.
Отлично. Диалог налаживается.
— Честно говоря, не знаю, — я мило улыбнулся. — Но увидев, как вы вращаете глазами и булькотите жидким напалмом, именно это слово пришло мне в голову.
— Я — Князь Драконьего Двора!
— Очень приятно, Макс. Для друзей — Безумный Макс. И кстати: очень надеюсь, что именно с тобой мы обязательно подружимся, ДЕДУШКА.
Князь секунду сидел совершенно неподвижно, а затем икнул. Изо рта его вновь вылетел язычок пламени, но на этот раз дракон культурно прикрыл рот ладошкой.
— Как ты узнал? — наконец, справившись с икотой, осведомился он.
На самом деле, я бил по площадям. Дедушка, дядя, внучатый племянник — в этих тонкостях я никогда не разбирался.
— Дедуктивный метод, мессир. Я просто отбросил все другие версии, и выбрал ту, что осталась.
Князь на мгновение прикрыл черепашьи, покрытые мелкими чешуйками, веки.
— Поделишься? — наконец выдавил дракон.
— Всё очень просто: я прочитал книгу другого своего деда, Золтара Шестирукого. И внимательно изучил наше с вами родословное древо.
Всё так. Я и впрямь внимательно изучил данный манускрипт, прикреплённый к заднему форзацу книги в качестве приложения.
И когда уважаемый мажордом упомянул, что мою пра-пра-пра-бабку в девичестве звали Аурика Коммод, был уже в курсе событий. И даже успел хорошенько порефлексировать по этому поводу...
Надо признать, что существенное количество алкоголя сегодня ночью я поглотил именно по этому поводу: Марк Тиберий Коммод, Князь Драконьего Двора, по прозвищу Литопс Каменнокрыл, и Золотовы — родственники! Со всеми вытекающими: наследственностью, генетикой и врождённой способностью к выдыханию огня.
— Ну ладно, ну хорошо, — седой дракон скупо улыбнулся и посмотрел на меня с куда большей теплотой, чем раньше. — Ты узнал о том, что нас связывают кровные узы. Надеюсь, это не позволило тебе, внук, питать ложную надежду, что ты сможешь выиграть пари благодаря тому, что мы родственники?
— Ну что вы, мессир. Как можно, — я скромно улыбнулся, глядя ему в глаза. — Я собираюсь выиграть пари, руководствуясь СОВЕРШЕННО другими соображениями.
Глава 24
— Значит, ты отыскал эту паршивую книгу... — задумчиво, и как-то тоскливо протянул Князь. — А ведь Золтар заверил меня, что надёжно спрятал единственный экземпляр.
— Что поделать, люди иногда лгут, — я скроил сочувственное лицо. — Но если вас это утешит, о книге, кроме меня, никто не знает. Она и вправду была надёжно спрятана.
— И как тебе удалось её отыскать?
— Скажем так: хорошие связи. Я завёл дружбу с э... персоналом Златого Замка, и библиотечные домовые оказали мне личную услугу.
Дракон сумрачно кивнул. А потом пошевелил длинным бледным пальцем, увенчанным чёрным, хищно изогнутым когтем, и между нами образовался каменный стол.
Ну, это я для собственного успокоения назвал его столом. Больше это мегалитическое сооружение походило на алтарь для принесения жертв... Но не будем сгущать краски.
На каменной, покрытой подозрительно-тёмными потёками столешнице материализовался тяжелый хрустальный кувшин, доверху полный чем-то, больше всего напоминающим чернила.
Уловив знакомый запах, я тут же повеселел.
— Ух ты! Вы тоже балуетесь этим винишком?
Кустистые белые брови Князя воздвиглись домиком.
— Винишком?
— Забористая штука, — увидев два пустых бокала, я рассудил, что один предназначался для меня. И не спрашивая разрешения, на правах младшего, плеснул в оба. Один вежливо пододвинул дракону, другой взял себе, и незамедлительно сделал глоток.
— О-о-о... — я в экстазе закатил глаза. — Именно этого мне не хватало последние пару часов.
— Так тебе нравится?.. — спросил дракон.
Обычные люди таким тоном спрашивают: тебе действительно нравится эта гадость из карбида, толченого стекла и гудрона?..
— Ещё бы! — лучезарно улыбнувшись, я сделал большой глоток. — Честно говоря, последние трое суток выдались исключительно насыщенными. Мой вертолёт потерпел крушение, меня пытались убить, спаивали и вывешивали на просушку в рекламных целях. И вот это винишко — единственное, что не давало моему мозгу впасть в кому. Не подумайте, что я жалуюсь. Такова моя жизнь, и она мне нравится.
— То есть, ты не страдаешь из-за всех этих... — он пошевелил пальцами в воздухе. — Перипетий.
— Ни за что, — вино оставляло на стенках бокала тёмный, слегка маслянистый след. — Ещё пару
