Право на рассвет - Андрей Павленко
Мои теории насчет крови рухнули во мрак. Может, благодаря этому она пока держится?
– Так что, шансы есть? – немедленно воспрянул я духом. – Скажи, что делать?
Она улыбнулась, и сжала мне кончики пальцев.
– Что тут сделаешь… От хлорида кальция нас не прививали… Я уже не говорю об… – она замолчала, потом сделала вдох и продолжила:
– …об этой подмешанной дряни…
Что же, надежда на Хашшаса и на его крест прощения.
Кабриолет въехал в небольшую пещерку, стены которой были сплошь заняты нишами, в которых сидели и лежали высохшие, точно мумии, гулы. Около десятка. Никакого, совершенно никакого запаха, и сначала я даже решил, что они мертвы.
Автомобиль негромко погромыхивая, остановился напротив стены, и покойники стали оживать. Тусклые глаза ближайшего к нам узника раскрылись и безразлично уставились куда-то вдаль.
– Что это? – пробормотал я.
Жрец выглянул из наволочки.
– Отступники. – Сообщил он. – Заперты здесь навечно.
– Навечно? – уточнил я.
Он кивнул.
– Некоторые сидят больше пятнадцати лет! – Он хрюкнул. – Если кому-то удастся прожить до двадцати одного года, его помилуют! Отпустят, значит.
– Почему до двадцати одного?
– Никто не выживал без пищи более восемнадцати лет! Это всем известно. Потому-то князь и верховные жрецы назначили такой срок! Чтобы эти стремились выжить! А не издохли в первый же год!
Его голос разносился на всю пещеру, совершенно не беспокоясь, что узники его услышат. А может, у них от голода пропал слух?
Понятно, в общем. Стимул дали, садисты чертовы. Но каковы резервы у организма гула!
К сожалению, угостить несчастных, кроме собственной плоти, мне было нечем.
Уже когда мы проехали в раскрывшиеся двери, где-то далеко, на самой грани восприятия, мне почудился легкий вздох.
Вот он, наглядный пример идеального мира в замкнутой системе во всей своей красоте! Сюда нужно было бы привести Мора, с его «Утопией» на пару-тройку месяцев. Из того, что мне удалось увидеть, государственный строй я бы охарактеризовал, как абсолютная монархия. Авторитарная, я бы даже сказал.
С элементами рабовладельческого строя.
Но во всей этой катавасии меня больше всего смущало отношение других рас к нам, людям. Все, что я видел и слышал, плюс воспоминания Дайрона, говорило о чисто потребительском отношении.
Как к куску мяса.
Вот этого я понять не мог. Даже если на секунду гипотетически предположить, что кролик, или курица вдруг проявили бы признаки разума, девяносто пять человек из ста отказались бы ее убивать.
Может, я идеалист, конечно, но… С другой стороны, когда все мясо вокруг разумное, не будешь же с ним беседы вести…
V
Коридор становился шире и светлее. На стенах стали появляться схематичные, наподобие древнеегипетских, ярко раскрашенные рисунки. Гулы в серых одеждах поклоняются князю. Гулы с огромными серпами в руках выстроились строем. Гулы приносят в жертву полуобглоданный скелет.
Гулы, гулы, гулы…
Чем дальше мы проезжали, тем более современными выглядели картинки. В смысле, более очеловеченными, что ли. Как будто история в картинках шла от древнего мира до девятнадцатого века. И каждый период писался соответствующими художниками. Через пятнадцать минут стены расступились и я зажмурился от… яркого солнца! В голубом небе висели легкие облака. В лицо подул легкий ветерок.
Покрутив головой, я осмотрелся.
Марго была права. Такие пещеры и на такой глубине непременно должны были разрушиться под исполинским весом пород.
Огромнее полости просто быть не могло. Десять или пятнадцать километров. Наверное, здесь была замешана магия.
Пещера Четвертой ступени формой напоминала любой из имевшихся у меня камней. Капля, положенная набок. Автомобиль въехал в нее примерно на середине высоты, с узкой стороны. Рельс огибал пещеру по огромной спирали. Как дорога в карьере, по которой день и ночь грохочут самосвалы.
Когда кабриолет обогнул половину, добравшись до «тупого» конца, расположение облаков на небе поменялось.
Очевидно, небо было сделано по принципу объемных открыток, когда-то продававшихся в Союзе. На него было нанесено особое покрытие, которое и придавало достоверность этой иллюзии.
Судя по всему, небесный купол отступал от свода пещеры на некотором расстоянии, и между ними имелись мощные лампы и прожектор, выполняющий роль Солнца.
В ста метрах под нами раскинулось море. Ну, или озеро, заполнившее нижний уровень пещеры. Посреди моря – центральный остров, точь-в-точь повторяющий форму пещеры, в окружении россыпи маленьких островков, сплошь усеянных зеленью.
Главный остров растительности не имел. Кусок пустыни, состоящий из песка, и размерами где-то три на два километра. Может, больше.
Среди этого песчаного безмолвия в случайном порядке располагался с десяток разнокалиберных шарообразных зданий, выкрашенных в разные оттенки голубого цвета, соединенных галереями. Самое большое – размером с театр. Самое маленькое – с коттедж. Ни окон, ни дверей я не разглядел.
Символизировали, очевидно, яйца, из которых вылупилась местная элита.
Из центрального яйца вверх шла толстая, размером с заводскую трубу, колонна, другим концом упирающаяся в «небо». Из-за маскирующей расцветки я не сразу ее разглядел.
Все яйцедома, кроме центрального, были покрыты какими-то крапинками, но по мере приближения я стал разбирать в них узоры и символы этой загадочной некрокультуры.
Стены пещеры снизу были покрыты лазурью в цвет морских волн, плавно переходящую в голубизну неба. И выглядело это довольно правдоподобно.
Гул даже снял наволочку, ради такого зрелища. А оно, безусловно, того стоило.
Достав смартфон Марго, я сделал несколько снимков. Если выберемся, Ватикан почерпнет немало ценных сведений.
По всей логике, не гелиодор должен был храниться у гулов, а сапфир.
Вдоль дороги, на стенах пещеры было нанесено множество рисунков. Автомобили, дома, деревья, животные, оружие, техника – прямо энциклопедия в картинках. Выполнено это было так тщательно, что я даже заподозрил, что это обычные распечатки.
Марго приподняла голову, с интересом рассматривая открывшуюся картину.
Где-то через полчаса авто сделало виток и затормозило на огромной пристани в два футбольных поля. Наш рельс соединился еще с тремя, выходящими откуда-то из стен.
До главного острова было не менее километра.
Площадка была вымощена ребристыми плитками желтого с серыми искрами стекла, очевидно, долженствующими изображать песок.
Чуть дальше от места, где остановилась наша повозка, вверх возносилось подобие мрачной трехэтажной пирамиды, овальный вход в которую был освещен грубо сделанными электрическими факелами и украшен десятками черепов.
И не последнее место среди них занимали человеческие.
В другой стороне стояла огромная платформа на гусеницах, на которой рядышком стояли несколько легковых автомобилей вполне современного вида. Марок я не различил.
Никого не было, если не считать вдалеке сгорбленного гула, лазавшего вдоль берега с сачком. Рыбу дохлую выбирает? А водится ли вообще здесь рыба? Ведь давление,
