Дом колдуна - Мэри Блум
— Он дышит вообще? — спросил Глеб.
Мы молча перевернули тело, даже сквозь этот дурацкий костюм чувствуя, какое оно холодное. Луна, проникшая в гостиную, осветила неестественно бледную кожу и остекленевшие глаза.
— Он что, мертв? — пробормотал друг.
Да, наш гость был мертв. Причем задолго до того, как заявился в мой дом.
Ep. 21. Перстень мертвеца (II)
Это многое объясняло. Живой человек в здравом уме в дом колдуна ночью бы не сунулся — а вот поднятый труп вполне. Однако вся сила, которая извлекла его из могилы и отправила сюда, после схватки с Хароном безвозвратно выветрилась. Так что сейчас ночной гость снова лежал неподвижно, как ему и полагается, и источал характерный запах гниения. Труп был уже не первой свежести — если, конечно, у них есть степень свежести.
Из глубины дома раздался стук двери, и в гостиной с суровым лицом появилась Дарья, оправляя на ходу наспех натянутую форму Синода — явно решив, что предстать перед нами в ночной сорочке и каком-нибудь халатике не комильфо.
— Вам что, не хватило вечерних приключений? — хмурясь, начала наша мадам.
И тут же осеклась, уставившись на композицию на полу. Труп лежал посреди гостиной как элемент декора.
— А это что? — спросила она.
— Гость, как видишь, — пояснил я.
— А почему в таком виде?
— А он таким пришел, — отозвался Глеб.
Дарья подошла ближе, вглядываясь в смертельно-бледное лицо, а затем сделала последнее, что можно сделать рядом с трупом: молча достала из кармана смартфон и, наклонившись, сфотографировала его лицо.
— О, Дарья, — не удержался друг, — а у вас что, фетиш такой? И давно вас привлекают трупы?..
Поджав губы, наша мадам углубилась в смартфон и стала там сосредоточенно тыкать. Я же наклонился к телу, заметив клеймо на ладони. Однако ничего нового это не дало: там всего лишь был выжжен узор моей дверной ручки — скалящаяся собачья пасть, которая таки нашла, кого укусить. Еще одна защита дома от ненужных гостей. Но там, где человек бы завопил, этому было все равно — только кожа местами слезла, обнажая сухожилия.
— Вот ваш гость, — вдруг сказала Дарья и развернула к нам смартфон. — Умер две недели назад.
С экрана смотрело лицо ночного визитера — чуть менее бледное, чем сейчас. Рядом были полное имя и две даты — рождения и смерти. А ниже шел адрес кладбища, на котором он похоронен и откуда его, соответственно, подняли.
— У Синода что, — я перевел взгляд на чиновницу, — есть в базе все трупы?
— В мире, где любой труп может поднять какой-нибудь некромант и натравить на остальных, у Синода должна быть база всех трупов. Не надо недооценивать Синод, — наставительно изрекла она.
И правда — что бы мы делали без вашей картотеки?
— И что за некромант? Может, и это в вашей базе есть?
Дарья тут же углубилась в смартфон, что-то ища. Надо же, а если и правда есть? Я прям зауважал Синод.
— Обычно некроманты, — заговорила она, деловито тыкая по экрану, — предпочитают собственные кладбища, где можно творить все что угодно безнаказанно. Надо лишь посмотреть, вкладывает ли кто деньги в это кладбище… Ага, нашла, — довольно произнесла она. — Не так давно там построили часовню, а это спонсор, — и протянула смартфон мне. — Видели его?
На экране были впавшие в черепушку глаза, высохшие губы и острые скулы, обтянутые морщинистой кожей — той самой девятипалой мумии, которая заявилась ко мне сегодня с требованием отдать кольцо. И не получив его днем, этот старый хрен додумался до гениального плана похитить ночью.
— И что, — я поднял глаза на Дарью, — Синод не считает должным такое отслеживать?
— Все не отследишь. К тому же многие колдуны спонсируют кладбища в надежде получить там места скверны. А Змееуст, по слухам, давно отошел от дел.
— Как видно, нет, — я показал на украсивший нашу гостиную труп.
— Вот же мерзкий старикан… — протянул Глеб, разглядывая снимок.
— Вы удивитесь, — заметила наша мадам, — но ему чуть больше пятидесяти.
Чуть больше пятидесяти было дяде Николаю, и выглядел он совсем не так, как это сморщенное, аж пергаментное лицо на экране.
— А что же такой вид?
— Такое бывает, — отозвалась Дарья, — если человек не может остановиться и все готов отдать Темноте. А этот, по слухам, не может. Самый настоящий чернокнижник, как в сказках. Заключал с ней сделку за сделкой… Но в последнее время он ослаб.
Видимо, не нашел, что ей еще предложить. Не удивлюсь, если там душа уже кучу раз перезаложена, как последние ботинки у заядлого игромана. Вот только сделки с Темнотой — дорога в один конец. Она, как яд, рано или поздно возьмет свое. И как только еще его не прибрала? В чем там душа вообще держится?
— Утром я подам жалобу в Синод по этому кладбищу, — с важным видом сообщила наша мадам, словно считая, что дело сделано.
— И что нам это даст? — спросил я.
— Синод начнет разбирательство.
— И сколько это займет? Недели, месяцы?
А еще интереснее, сколько трупов придет за это время в мой дом?
— Хотите быстрее, — отозвалась Дарья, — пожалуйтесь в Синьорию.
Ага, пожаловаться в Синьорию, чтобы все знали, что какой-то урод может послать труп, который залезет в мой дом. После чего еще куча таких же уродов пошлют своих трупов или слуг проверить, где можно поживиться в моем доме. Знаю я, как делаются дела в этой тусовке. Нет, ответка должна быть симметричной, чтобы этот старый черт прочувствовал, как зря он сделал то, что сделал.
С чего он вообще решил, что просто так может прийти и ограбить меня? Что просто так может отправить мертвяка в дом, куда я собираюсь привезти людей, которые мне дороги? Девушку, с которой собираюсь жить! Понятно, папочка его поимел. И что, он теперь думает, что сможет поиметь меня?
— Сами разберемся.
— И какими же методами? — мигом уточнила чиновница.
— Такими же, — я кивнул на тело на полу.
— Сумеете оживить труп?
— Сумею превратить в него, если потребуется.
Тут ведь как с крапивой в огороде — если ее не вытопчешь, то она продолжит тебе задницу
