Прятки в облаках - Тата Алатова
***
Чай уже кто-то успел приготовить, ароматный, цветочный, Маше осталось только налить себе чашечку. Аринка, которая по обыкновению страдала с похмелья, варила себе пельмени, что-то бешено строча в тетради. Формулы, цифры, уравнения. Преподаватели говорили, что она математический гений. Соседи по общаге считали ее жалкой пьянчужкой. Правдой было и то, и другое.
— А-а-а, — вдруг громко закричала Арина, отчего Маша едва не подавилась печеньем, — еще и Лавров сегодня! А я тубус с чертежами посеяла… ты не знаешь, где я сегодня ночевала?
— А где ты проснулась?
— Правильно, Рябова, — обрадовалась она. — Где проснулась, там и ночевала. Логика!
Аринка поспешно унеслась. Катя Тартышева, похожая на томную ворону, посмотрела ей вслед, неодобрительно поджав губы.
— С кем только не приходится иметь дела, — удрученно провозгласила она. — Правду говорят, что общага — это школа жизни.
С этим словами она снова склонилась над своими бумажками. Длинные черные волосы упали на тощее вытянутое лицо.
— Сунь-вынь-быстрее-сильнее… ах, чтоб вас! Какая гадость!
— Что ты делаешь? — удивилась Маша.
— Пишу творческую работу для Циркуля, чтобы он подавился, — раздраженно ответила Катя. Она училась на четвертом курсе и специализировалась на лингвистике.
— Чем тебе Циркуль не угодил?
Маше, в общем, было не особо интересно, как там к Сергею Сергеевичу Дымову относятся его студенты, но чай еще не закончился и надо было поддержать разговор.
— Он полный профан, — объявила Катя Тартышева торжественно. — Ничего не понимает. Я ему написала такое потрясающее эссе в стиле декаданса…
— В каком-каком стиле?
— В таком. Мои уста кольцу проложат путь, обеты прорастут сквозь лоно…
Маша едва не ткнулась носом в чашку, чтобы скрыть потрясенный смешок. Бедный Дымов!
— В прежние века умели ценить изящный стиль, но Циркуль сказал, что это вульгарно… Вульгарно! Вот пусть теперь получает «сунь-вынь» в качестве наговора для повышения потенции. Наверняка у него проблемы по этой части!
— У кого проблемы? — вместе с Аринкой, триумфально сжимающей в руках драгоценный тубус, появилась красотка Дина Лерина, которая, по слухам, успела оценить бо́льшую часть мальчиков-студентов. Маша в это не верила, конечно — чисто из математических соображений. По ее расчетам, выходило бы примерно по пять с половиной парней в сутки, что физически не представлялось возможным.
— У Циркуля, — пояснила Катя Тартышева.
— И ничего удивительного, — охотно согласилась Дина, — если наша ректорша и в койке командует. Раздевайтесь, Сергей Сергеевич, сейчас мы проверим ваши учебные планы… — и она захихикала.
И вот не надоедает им нести всякую чушь.
***
В этот день у Зиночки, их завхоза, кажется, было лирическое настроение. Вывалившись из общаги, Маша чуть не задохнулась от удушающего запаха полевых цветов: небольшой парк, ведущий к учебным корпусам, был усыпан фиолетовыми и белыми фиалками. Вчера здесь царила зима с пушистыми сугробами, а сегодня Маша из-за растрепанных чувств забыла поглядеть в окно. И вот теперь стояла в шубе и теплых сапогах посреди лета.
— Еще не привыкла к причудам нашей Зины? — вдруг услышала она.
Два парня — мрачный и улыбчивый — топтались у нижних ступенек общаги и неуверенно глазели на нее.
Маша мрачно стянула шубу.
— Ты Рябова, да? — спросил тот, что выглядел дружелюбнее.
— Может быть, — насупилась Маша, не ожидая ничего хорошего. Она была не из тех девушек, на которых оборачивались или с которыми знакомились ни с того ни с сего.
— А… Ну, я Власов, а это Плугов, нас Циркуль к тебе прислал. Фотку твою из личного дела показывал.
Власов! Плугов! Чокнутые менталисты, выпустившие погулять чужие мечты!
— Ах вы… — паразиты? благодетели? люди, которые предупредили ее об опасности или опозорили на веки вечные? — Приятно познакомиться, — Маша остановилась на вежливом варианте.
До первой пары оставалось еще около двадцати минут.
— Ей приятно, Плугов, — развеселился дружелюбный и тряхнул длинными волнистыми волосами, которыми явно гордился. Его спутник промолчал. — Циркуль сказал, у тебя могут быть вопросы.
Маша спустилась к ним и спросила нерешительно:
— Мы можем отойти?.. Ну вон хоть на ту скамеечку?
Мимо них, плавно покачивая бедрами, прошла Дина в легком платье. Бросила длинный взгляд сначала на Плугова, потом на Власова, чуть заметно поморщилась при виде Маши с шубой в охапку.
— Давай мы тебя до аудитории лучше проводим, — предложил Власов, — у тебя кто первой парой?
— Иванова.
— Черчение! Вот скука смертная!
Маша обожала черчение, но спорить не собиралась.
— Короче, смотри, — Власов непринужденно предложил ей свой локоть, и она неуверенно за него ухватилась. Еле-еле, совсем невесомо. — Вчера мы работали над одной штукой… для психов, короче.
— Для влюбленных, — хмуро поправил его Плугов.
— А я и говорю… Короче, это Вовка придумал, он у нас мозг.
— Бедный просто, — снова поправил его Плугов.
— Ага. Все время думает, где подработать. Ну и решил начать продавать такие особенные валентинки — подари любимому свою фантазию вместо открытки. Скажи, вещь.
— Вещь, — благовоспитанно подтвердила Маша без особого энтузиазма.
— Ну и… кое-что стряслось.
— Стряслось то, что ты балбес невнимательный.
— Да всего-то пару цифр перепутал в расчетах, я менталист, а не арифметик…
— Арифметика и лингвистика — основы любого волшебства, — не удержалась Маша от занудства.
— Ну да, — не обиделся Власов. — Короче, рвануло у нас.
— И далеко рвануло?
— Рябова, — снисходительно протянул Власов, джентльменски открывая перед ней дверь в учебный корпус, — рвануло только внутри защитного контура универа, ректорские щиты даже мы не пробили бы.
— Вместе с общагами?
— А то, — гордо буркнул Плугов.
В коридорах было еще не слишком многолюдно — до звонка оставалось время. Среди студентов как-то не принято было заранее начинать подпирать стены возле аудиторий, а вот Маша всегда старалась прийти пораньше.
— А можно как-то узнать, кому именно принадлежит конкретное видение?
— Как? — развел руками Власов. — Видения-то — тю-тю. Мелькнули в воздухе и исчезли. Поди их теперь отследи.
— А если я увидела, что кто-то мечтает совершить убийство? — решилась задать главный вопрос Маша.
Менталисты переглянулись и задумались.
— Ну, — неуверенно сказал Власов, — такое даже в полицию не принесешь — нечего нести.
— Но
