Тайновидец. Том 1: Пропавший дар - Алекс Рудин
Эмпатия.
А потом головокружение прошло. Цветные пятна перед глазами исчезли. Одновременно с этим притупилась и новая способность. Дала мне передышку. Возможность самому упражняться и потихоньку привыкать.
— Воды! — отрывисто сказал кому-то Зотов.
Наверное, графу Толубееву.
— Не надо, — с трудом шевеля губами сказал я. — Со мной все хорошо. Это способность… Я только что получил магический ранг.
— Поздравляю, Александр Васильевич, — удивленно кивнул Зотов. — Вы точно в порядке?
— В полном, — подтвердил я.
— А что за способность? — как бы между прочим поинтересовался начальник Тайной службы.
Но я уже достаточно пришел в себя и только улыбнулся в ответ на этот вопрос. Вот любопытный!
— Ладно, — с сожалением вздохнул Зотов. — Понимаю.
Он быстро подошел к трясущемуся от страха Трегубову и бесцеремонно полез во внутренний карман его пиджака. Высокий, одетый в черное Зотов чем-то напомнил мне демона. На секунду показалось, что сейчас он просто вырвет у проворовавшегося банкира сердце и принесет его в жертву темным силам.
Но Зотов просто обшарил карманы Трегубова и разочарованно сказал:
— Пусто.
Затем вырвал из рук банкира портфель. Положил его на стол, щелкнул замком.
— Ага, вот она!
Его длинные пальцы цепко держали свирель. На первый взгляд, артефакт был сделан куда грубее, чем получилось у Севы, и выглядел очень старым.
— Где вы это взяли? — резко спросил Зотов банкира.
— Дед передал, — дрожа всем телом, ответил Трегубов.
И вдруг обвис в руках полицейских, пытаясь упасть на колени:
— Не губите, ваше сиятельство!
— Да кто же тебя губит? — искренне удивился Зотов. — Ты ведь запретной магией не занимался? Просто людей обманывал, так?
— Да! — неистово закивал Трегубов.
— И имена пострадавших назовешь?
— Всех назову, до единого!
— И убытки им возместишь? Впрочем, этим казначейство займется, тут твое согласие не требуется. Наложим арест на имущество — думаю, ты немало скопил.
— Возмещу, все возмещу! — выкрикивал Трегубов.
— Ну, вот, — удовлетворенно покачал головой Зотов. — Будешь сотрудничать со следствием, это тебе зачтется. Так что, посидишь лет десять в крепости, а потом на поселение — в дальнюю губернию.
Зотов жестко скривил губы и кивнул полицейским:
— Уведите. Внизу ждут сотрудники Тайной службы, передайте арестованного им.
Полицейские вывели Трегубова.
Граф Толубеев протянул мне стакан, на четверть наполненный янтарной жидкостью:
— Выпейте, Александр Васильевич.
Я сделал глоток и поморщился — крепкий напиток, настоянный на травах, обжег пищевод, но вернул ясность мыслям.
— Не знаю, как мне вас отблагодарить, Александр Васильевич, — начал Толубеев. — Я до последнего не верил, что вы сможете чем-то мне помочь…
— Пустяки, Алексей Дмитриевич, — улыбнулся я. — Это мой дед Игорь Владимирович Воронцов попросил меня заняться вашим делом.
— А хотите, я подарю вам скакового жеребца? — неожиданно предложил граф.
— Жеребца? — удивился я.
Граф Толубеев держал хорошие конюшни, и собирался открыть неподалеку от Столицы конный завод. Для этого ему и понадобились деньги.
— Не отказывайтесь, Александр Васильевич, — настаивал Толубеев.
— Да мне и держать его негде, — рассмеялся я. — Кроме того, я совершенно не разбираюсь в лошадях.
— Я с радостью возьму на себя его содержание и тренировку, — заверил меня граф. — А вы станете владельцем. Буду от вашего имени заявлять Мальчика на скачки. Все призы — ваши. А со временем он станет отличным производителем. Поверьте мне, я в этом кое-что понимаю. Прошу вас, это от чистого сердца! Иначе я буду чувствовать себя обязанным.
— Хорошо, Алексей Дмитриевич, — улыбнулся я.
— Тогда я подготовлю все документы, — обрадовался граф. — И пришлю их вам на подпись. По рукам?
— Согласен, — кивнул я.
И мы с графом Толубеевым пожали друг другу руки.
— А могу я на него посмотреть? — спросил я.
— Конечно, — обрадовался граф. — Приезжайте в любое время, я предупрежу тренера. Вы знаете, где мои конюшни? В Сосновке, это по северной дороге в сторону Выборга.
— Обязательно загляну, — пообещал я. — Особенно, если вы составите мне компанию. А теперь прошу меня извинить — дела. Да и вам нужно отдохнуть, ваше сиятельство.
Время уже подходило к полудню. А ровно в полдень дед будет ждать меня возле Императорского магического лицея. Нужно торопиться.
— Вы спешите, Александр Васильевич? — спросил меня Зотов.
— Да, — кивнул я. — Важная встреча.
— Я могу вас подвезти, — предложил Зотов.
И расспросить по дороге обо всем, что только что произошло в кабинете графа Толубеева.
— Вы ведь понимаете, что ваши показания потребуются для завершения расследования, — подтвердил мою догадку Зотов.
— Понимаю, Никита Михайлович, — улыбнулся я. — И с удовольствием воспользуюсь вашим предложением.
Императорский магический лицей находился неподалеку от особняка Толубеева, на Городовом острове. Я бы с удовольствием прогулялся пешком по узким улочкам и мозаичным тротуарам. Насладился теплым весенним днем, привел в порядок сумбур в голове.
Да и новую способность нужно опробовать. При мысли об этом я ощутил радостное предвкушение — как мальчишка, который только что придумал новую игру.
Но и Зотова я хорошо понимал. Ему теперь предстоит сводить концы с концами в запутанном деле банкира. И без разговора со мной ему просто не обойтись.
— А давайте прогуляемся, Никита Михайлович, — предложил я. — День какой хороший. По дороге и поговорим.
— Принимается, — удивленно кивнул Зотов. — Но сначала надо отправить эти оборотные деньги в хранилище. Я ведь правильно понимаю, что через какое-то время они снова разбегутся? Что-то не хочется ловить их по всему городу.
Я знал, о чем он говорит. В здании Имперского казначейства существовало специальное хранилище для изъятых магических артефактов. Оно было защищено всеми мыслимыми и немыслимыми способами. Внутри хранилища не работала никакая магия — точно так же, как в тюрьме Петропавловской крепости.
Откуда я это знал?
Однажды Зотов пригласил меня в хранилище на экскурсию — полгода назад, когда он еще надеялся заманить меня в Тайную службу.
В памяти услужливо возникли бесконечные, слабо освещенные залы и длинные ряды витрин, изготовленных из специального магического льда. Лед был очень похож на стекло. Вот только ни разбить, ни расплавить его было невозможно.
В одну из таких витрин
