Лондон в огне - Юрий Павлович Валин
Чай хозяйка пила все же сидя, аккуратно откусывала от ломтика хлеба, намазанного вишневым вареньем — вполне могла попасться косточка, ибо варенье Тиффани брала самое дешевое, деревенское. Сломать зуб было бы крайне неразумно.
Хозяйка «Лавки колониальных» была очень расчетливой и разумной молодой особой. Возможно, самой расчетливой на Пламберс-роу, благо тянущаяся с севера на юг улица, не такая уж короткая, не изобиловала жилыми домами — два склада, мастерская, пара магазинчиков. Островки старых жилых домов жались друг к другу, еще недавно здесь было сущее захолустье, ночью на улицу и выглянуть страшно. Теперь вдоль нового тротуара стояли газовые фонари и ночью бывало едва ли не светлее чем днем. Нью-Коммершиал-роуд, в которую упиралась улица, расцвела последними достижениями технического прогресса — линию конки сменил скоростной паровой трамвай, за шесть пенсов всего за пять минут можно домчаться до станции Кинг Кросс. А там и Сити рядом. За последнее время недвижимость на Пламберс-роу прибавила в цене на треть. Поговаривают, что скоро улицу начнут перестраивать. Что ж, деньги были вложены удачно. Проклятую лавку можно будет перепродать и…
У Тиффани имелось несколько вариантов дальнейших действий. Но говорить о них рано, потому что…
Девушка убрала посуду и села к зеркалу. Локоны ложились послушно, но хотелось швырнуть щетку. Тиффани смотрела на себя: былая ангельская красота уже покинула личико — слишком взрослая физиономия, слишком здравомыслящий взгляд больших серых глаз. Еще хорошенькая, возможно, кое-кто из джентльменов сочтет очень хорошенькой, но не дитя. На взрослость дурной спрос.
— Я просто устала, — сказала девушка отражению и закрепила прядь булавкой.
Тиффани (для друзей Тиф, но друзей у хозяйки «Лавки колониальных» не имелось) часть своей бессознательной и отчасти сознательной жизни прожила ангелом. Сначала невинным, потом продажным. Ангелочки — редкий товар, разменяв красоту, вполне можно купить лавку и отложить некоторую сумму на черный день. Несомненно, куда выгоднее арендовать магазин, но Тиф ненавидела аренду. Хозяйка «Лавки колониальных» вообще ненавидела очень многое. Например, бога, которого нет, и утренний кашель, который, несомненно, есть.
Откашлявшись и прополоскав горло травяным отваром. Тиф вернулась с ведром в лавку — часы над прилавком громко тикали, доказывая, что мистер Лайвли вот-вот появится. Бой у часов был сломан — ремонтировать себе дороже. Тиффани мыла пол, изредка поглядывая в окно: Пламберс-роу жила своей жизнью, все чаще проезжали грузовые автоматоны и конные фургоны, мистер Плейг дометал отведенный его власти и метле участок перед номерами 15,13 и 11а, вот появилась молочница… Тиф отперла дверь, расплатилась за молоко, кивнула мистеру Плейгу, тот по-солдатски приставил метлу к ноге и вежливо приподнял свой потертый цилиндр. Пора бы ему пройтись по головному убору щеткой — Пламберс-роу теперь приличная улица и всякие сомнительные оборванцы портят вид.
Тиффани заперлась и домыла пол. Упражнения с тряпкой не самое достойное дело для владелицы магазина, но большинство соседей считало что владеет «Редкостями» достойный мистер Лайвли. Иллюзии — очень полезная вещь. Тиф ненавидела излишне проницательных людей даже больше, чем болтливую прислугу.
Грязную воду Тиф выплеснула в канаву за задней дверью лавки. Без сомнения, использование городской канавы для личных нужд — деяние недопустимое и незаконное, но не самое тяжкое в жизни. Тиффани глянула на небо: смог уже сгущался, но туч пока не было. Можно рассчитывать на нескольких случайных покупателей — все чаще кто-то, проходя по Пламберс-роу, дабы срезать путь к трамвайной остановке, задерживался перед витриной — владелица уделяла рекламе товара самое пристальное внимание. Кстати, нужно выложить вчерашнюю табакерку и эту странную штучку.
Тиф оглядела пустырь и подхватила ведро. Огромное удобство этот пустырь: узкий, но проходной. За ровиком канавы (терпимо благоухающей), тыльные стены домов, выходящих на Гринфилд-стрит — благополучная улица, не слишком богатая, но приличная и спокойная. Окон в сторону пустыря мало, смотреть на канаву и неопрятные зады Пламберс-роу желающие едва ли найдутся. Что весьма благоприятно для торговых дел.
Тиф получала определенную (скорее, большую чем меньшую) долю дохода, скупая и перепродавая ворованные вещи. Очень осторожно и у очень проверенных людей. Боже упаси связываться с ворами и прочими проходимцами. Только приличные люди, только перекупщики. Большинство из них наведывалось в «Редкости» через дверь лавки, вполне открыто. Но порой и задняя дверь бывала полезна. Да и к выгребной яме со стороны пустыря куда удобнее подъезжать.
Тиф удовлетворенно кивнула обновленной крышке люка, еще разок глянула на кусты за канавой — зелень так и радовала глаз, и вернулась в дом. Вовремя — донесся колокол Бонифация, отбивавший девятый час утра, одновременно в дверь лавки постучали — мистер Лайвли был удивительно пунктуален, за что и получал свои двадцать три шиллинга в неделю.
Тиффани поздоровалась со стариком, тот отдал купленную газету, принялся снимать пальто… Начинался длинный торговый день «Редкостей»…
Удалось продать «египетскую» шахматную доску, несколько книг и огромную княжескую ложку из Петербурга. К полудню ручеек посетителей иссяк и Тиф отправилась на кухню, готовить второй завтрак.
За чаем обсудили с мистером Лайвли, стоит ли отдавать на реставрацию детский стульчик: инкрустация сохранилась недурно, но лак облез, предмет характерный, на любителя, продажа может и не окупить вложенные в ремонт деньги. Потом Тиф упомянула о дверце буфета, мистер Лайвли согласился, что устранять поломку нужно незамедлительно — мыши ужасно пронырливые создания и их визит грозит потерями, далеко выходящими за пределы пары шиллингов.
Держа под мышкой зонтик и завязывая ленты шляпки, Тиффани вышла на улицу. По Пламберс-роу с грохотом катила вереница груженных металлическими балками автоматонов, направляющаяся к верфи. Девушка зажала ладонями уши и поспешила к дому 11а, клубы пара и дыма, исторгаемые мощными механизмами, отбрасывало к стенам и Тиф почувствовала себя ночной путницей. К счастью, до нужного дома было не так далеко, девушка миновала парадную дверь, в нерешительности остановилась у прохода, ведущего к каретным сараям. Углубляться на чужую территорию, несомненно, было бы огромной дерзостью и верхом неприличия. Нет, Тиф не считала, что из окон соседних домов за ней непременно следят, но такая возможность не исключалась. Незамужняя девушка — легкая добыча для сплетен. Хозяйка «Редкостей» беспомощно огляделась и ткнула зонтиком в приоткрытую дверь в боковой стене — там у мистера Плейга имелась берлога, в целях экономии сочетающая обязанности мастерской, чулана для хранения инструмента и квартиры одинокого мужчины. Дверь распахнулась, явив стол в глубине комнаты и склонившегося над каким-то разобранным механизмом хозяина берлоги. Мужчина вскинул голову, взглянул на гостью, и улыбнулся.
