Канцелярская крыса - Константин Сергеевич Соловьев
— Бывает.
Джентльмен с газетой явно не испытывал неудобства от долгого ожидания. Поэтому Герти удивился, когда тот встрепенулся и поднялся со скамейки.
— Поезд. Слышите?
Герти прислушался, и сам уловил звук приближающегося состава. Сперва это была едва различимая вибрация камня под ногами, но уже спустя несколько секунд она превратилась в далёкий гул. Из тёмной норы, словно проточенной в бетоне огромным подземным червём, повеяло холодным воздухом. Герти поставил саквояж и чемодан поближе, чтоб не пришлось с ними маяться, заходя в вагон. Будучи по своей натуре человеком осторожным, он убедился, что стоит по крайней мере в пяти дюймах от жирной красной черты, проведённой вдоль перрона.
Что-то в приближающемся звуке показалось ему странным, но что именно, он и сам не мог сказать. Возможно, на здешние паровозы ставят более мощные двигатели, оттого приближающийся гул казался не монотонным, а рыкающим, неравномерным. Таким, который обычно не издаёт хорошо отлаженная машина.
Неожиданно странным образом повёл себя пожилой джентльмен с газетой. Несколько секунд он, как и Герти, вслушивался в приближающийся звук поезда, а потом вдруг воскликнул:
— Святой Павел! Опять!
Герти собирался было проигнорировать этот возглас, чтоб джентльмен понял, каково это, когда твои слова пропускают мимо ушей. Но тот не собирался успокаиваться.
— Эй, вы, в котелке! Отойдите! Отойдите от рельс! Живо!
— Что такое? — поинтересовался Герти, и для верности скосил глаза. Как и прежде, от платформы его отделяло солидное расстояние.
Удивительно, но прочие пассажиры, ожидавшие поезда на перроне, и в самом деле стали отодвигаться подальше, опасливо придерживая шляпы. Гул тем временем всё нарастал, и в какой-то момент стал даже не гулом, а дребезжащим рокотом, катящимся по тоннелю. Герти с неудовольствием отметил, что рокот этот делается всё более и более пугающим. Было в этом дребезжании что-то зловещее, причём зловещее не на механический, а на животный лад. В нём не ощущалось монотонности, которая отличает работающие станки и агрегаты. Скорее, в нём было что-то яростное, хрипящее, рвущееся, что-то, на что не способен обычный металл…
Прежде чем Герти успел осведомиться, что происходит, пожилой джентльмен неожиданно прытко подскочил к нему и, сдавив предплечье, заставил отшатнуться от рельс. Герти открыл рот, чтобы поинтересоваться, какого чёрта он себе позволяет, но не успел.
Из округлого зева тоннеля пахнуло воздухом, но в этот раз воздух был горячий, как из домны. Воздух нёс тяжёлый запах раскалённого металла и дыма, вроде того, что окутывает аппараты гальванической сварки во время работы.
А потом на станцию вырвалось нечто.
Оно было огромным, скрежещущим, рассыпающим вокруг искры, дымящим, стонущим на сотню металлических голосов, смрадным, закопчённым, яростным. Рельсы под ним звенели и ходили ходуном, едва не скручиваясь, шрапнелью рикошетили по стенам тоннеля отлетающие от шпал болты.
Подземный демон, заточённый в толще земли, наконец обрёл свободу, и рвался к ней, сокрушая всё на своём пути, упиваясь собственной мощью и не замечая ничего вокруг. Во лбу демона горел свёрнутый на бок глаз, хлещущий по перрону обжигающим светом, в жилах демона клокотал огонь, вырывающийся наружу сквозь трещины в стальной шкуре шипящими паровыми змеями. Из-под лап демона в обе стороны хлестали фонтаны оранжевых и синих искр. Демон выл от съедающей его ярости, трясся и нёсся вперёд, как безумный, за ним тянулись рваные хвосты гремящих цепей. Под потолком станции беззвучно лопались лампы, осыпая скорчившихся пассажиров мелким стеклянным снегом.
Если бы Герти оказался на полметра ближе к рельсам, демон выпотрошил бы его, как цыплёнка, высосал пустую оболочку и украсил искорёженные шпалы дымящимися внутренностями. Но демону не хватило всего немного.
Он промчался мимо Герти по стонущим и скрежещущим, как заживо раздираемые мученики в аду, рельсам, обжёг лицо облаком смрадного пара и в две секунды миновал станцию, скрывшись в другом тоннеле. За ним тянулись искорёженные и потерявшие форму осколки каких-то конструкций, крушащие шпалы подобно десятку дьявольских плугов. Станция наполнилась дымом, цементной пылью и вонью сгоревшего угля.
Только когда рёв подземного демона сделался едва слышимым, Герти сообразил, что стоит подобно истукану, прижавшись к колонне одеревеневшим телом. Станция метро, сокрушённая им, выглядела декорацией авангардного театра, вдобавок, густо укутанная туманом дымовой машины. Медленно оседали облака пыли, ссыпалось откуда-то сверху стекло плафонов, трещали опалённые дьявольским огнём шпалы. Задыхаясь в этом чаду, Герти обернулся, с ужасом ожидая увидеть результаты кровавой жатвы, учинённой на станции. Неподвижно лежащие тела, расплывающиеся под ними лужи и окровавленные лохмотья одежды, разбросанные по перрону…
Но ничего подобного он не увидел. Кашляя и отплёвываясь, люди сдавленно ругались и махали в воздухе зонтами и чемоданами, тщетно пытаясь осадить клубы густой каменой и цементной пыли. Выглядели они до крайности раздосадованными, но не удивлёнными и не испуганными.
«Да ведь это был поезд!» — озарило вдруг Герти. Душа его, всё ещё дребезжащая после встречи с подземным монстром, будто бы сорванная с креплений, постепенно укоренялась в привычном положении. Ну конечно же, поезд! Потерявший управление механизм, едва не размоловший станцию со всеми её пассажирами. Самым естественным образом машинист утратил контроль над огнедышащей махиной, и та рванулась вперёд, круша тоннель метрополитена на своём пути… Тут он вспомнил ярость, с которой чудовище набросилось на перрон, самую настоящую животную захлёбывающуюся ярость, от которой его самого чуть не вывернуло наизнанку. Может ли быть такое, чтоб бездушный аппарат обладал подобной аурой? Ведь он сам неполную минуту назад готов был поклясться, что видит оскаленный адский лик, от одного созерцания которого лопаются в животе крошечные сосудики…
— Что у вас на плечах, тыква? — пожилой джентльмен, оттащивший Герти от шпал, сердито протирал очки, больше размазывая по стёклам пыль, чем убирая её, — Вы, молодёжь, надо сказать, отличаетесь каким-то редкостным наплевательством к окружающей жизни. Ещё немного, и вас бы размазало по шпалам!
Герти даже не подумал о том, что стоило бы поблагодарить своего спасителя. Его всё ещё шатало от волнения и пережитого страха.
— Простите, я же не думал… не ожидал…
— Да уж ясно, о чём вы думали! О девицах, небось, — продолжал распекать его джентльмен, — Вот под ноги и не смотрите. А кто вашей матушке соболезнования писать будет? Уж не я ли? Или, быть может, железнодорожная компания?
— Но что это было, Бога ради?
— О чём вы?
— Только что, здесь. Какая-то авария? Катастрофа?
— Безумный поезд это был, юноша. Впрочем, учитывая вашу рассеянность, вы могли бы упасть с Луны и сами того не заметить…
— Раньше-то были почаще, — заметил другой джентльмен, так густо припорошённый пылью, что казался седым, — Считай, раза два или три в неделю… Станцию на Айронглоу вообще чинить не успевали. А сейчас что… Хорошо, если раз в неделю пронесётся. За пару часов рельсы отремонтируют, и снова движение восстановят.
— Три года назад один такой слетел с полотна и
