Князь Немертвый - Рацлава Зарецкая
Я смотрела на все это действо с раскрытыми от удивления глазами, отказываясь понимать, что здесь происходит.
— За нас! — произнес князь, взяв один из бокалов.
— За нас! — подхватил Игнат.
— За то, чтобы сбылось ваше желание, — тихо добавил Данияр.
Все трое чокнулись стаканами и с наслаждением выпили их алое содержимое.
Меня замутило. Тошнота поднялась к горлу, и я задышала ртом, чтобы меня не стошнило прямо здесь.
Заметив мое состояние, князь облизнул испачканные в крови губы, и спросил:
— Ну так что? Ты поняла, кто я такой?
У меня уже давно был ответ на этот вопрос, просто я не хотела озвучивать его. Боялась ошибиться, ведь он совершенно абсурдный, иррациональный. Такого не может быть, но…
— Вампир… — выдавила я, изо всех сил борясь с тошнотой и ледяным страхом, сковавшим все мое тело.
Жуткая ухмылка появилась на заалевших после выпитой крови губах князя. Шагнув ко мне, он положил холодную ладонь мне на голову и, обнажив длинные острые клыки, произнес:
— Верно, моя умница. Я — вампир.
Глава 3
С древних времен вампиры живут среди нас. Они значительно сильнее людей и существуют благодаря их крови, однако бессильны против солнечного света, огня и серебра.
Долгое время между людьми и вампирами велась война. В 988 году князь Владимир, уставший от борьбы с вампирами, принял православную веру, крестил Русь и основал тайный орден византийских воинов-монахов, которые помогли ему бороться с вампирами. После смерти князя орден стал именоваться «Орденом князя Владимира» и вскоре добился своей цели: большая часть вампиров на Руси была уничтожена, а те, что остались, подчинились людям.
Ярослав Мудрый разработал свод законов, которому должен был следовать каждый вампир. Запрещалось открыто охотиться на людей, демонстрировать свою сущность и идти против человеческой власти. К тем, кто следовал его законам, князь был милостив и даже приглашал к себе на службу, а с теми, кто не подчинялся законам, жестоко расправлялся Орден князя Владимира.
Со временем свод законов претерпел множество изменений, а Орден постепенно изжил себя. Вампиры так привыкли жить среди людей, что почти уподобились смертным. Правда, им все еще приходилось прятаться от солнца и пить кровь, однако нависшей над ними опасности в лице Ордена уже не было. Зато была вампирская управа, которая была в каждом населенном пункте, где жили вампиры, и регулировала их жизнь.
Вот из такой управы я и возвращалась за час до рассвета, размышляя над судом, казнью, заключенными и всем тем, что мне после рассказал князь Немертвый.
В Тульской городской управе он был главным — вампирским городничим, как в шутку назвал его Данияр — да-да, он, оказывается, умеет шутить! По закону он должен был каждую неделю отчитываться городничему-человеку, чтобы тот был полностью осведомлен о том, что происходит в жизни вампиров. И в этом деле князю должен был помогать его ассистент, который мог спокойно ходить под солнцем и не зависеть от крови. Вот для этой самой должности князь меня и готовил, ибо посредник между вампирами и людьми должен быть прекрасно образован и иметь безупречные манеры.
— У тебя есть ровно день, чтобы все обдумать, — сказал мне князь, когда мы вернулись домой.
Я брезгливо отбросила окровавленную муфту и принялась быстро растягивать пальто, на котором тоже виднелись капли крови. Данияр молча предложил мне свою помощь, но я отрицательно качнула головой.
— Запомни, у тебя есть только два выхода, — добавил князь, наблюдая, как я нервно расстёгиваю пуговицу за пуговицей.
— Либо я становлюсь вашей ассистенткой, либо попадаю в подвал и превращаюсь в корм для вампиров. Я запомнила, — раздраженно произнесла я.
— Умница. Память у тебя хорошая.
Расправившись с пуговицами, я скинула пальто на пол и поспешила к лестнице, на ходу бросив Данияру:
— Сожги всю мою одежду, на которой есть кровь.
— Привыкай, Софья! — сказал мне вслед князь. — Что бы ты не выбрала, крови теперь в твоей жизни будет много.
Несмотря на усталость, уснуть у меня не получилось. Слишком сильным было потрясение и слишком много мыслей кружило у меня в голове, чтобы быстро заснуть. Ко всему прочему мой желудок решил вспомнить, что он так и не поужинал, и посему уснуть стало еще сложнее.
Когда за окном начало светать, я сдалась и, покинув нагретую постель, отправилась на кухню в надежде найти там что-нибудь съестное.
Проходя мимо гостиной, дверь в которую была приоткрыта, я услышала тихие голоса князя и Данияра. Удивленная тем, что эти двое еще не спят, я осторожно спряталась за дверью и через щель заглянула в мрачную гостиную, чьи окна были закрыты плотными темными шторами.
— Я думаю, Софья еще слишком юна, — произнес Данияр. — Людмиле было восемнадцать, когда она заняла эту должность.
— И что с ней стало? — хмыкнул князь. — Глупая девчонка, все учение прошло мимо нее.
— Она влюбилась.
— Людмила была слишком эмоциональной. Эта не такая. Видел ее реакцию на казнь? Она даже не пикнула.
— Возможно, она просто была шокирована.
— Да, она испугалась, — кивнул князь, глядя на почти потухшее пламя в камине, — но она почти никак это не продемонстрировала. Ею не движут эмоции. Я знаю это, ведь у нее такая же аура, как и у меня.
— Тогда вам следует опасаться, что она пойдет наперекор вам и выберет второй вариант.
Князь на мгновение задумался. Вытянув бледную ладонь с тонкими длинными пальцами, он поднес ее к свече на столе и некоторое время подержал над пламенем. Ладонь начала медленно чернеть от копоти. До меня донесся запах горелой плоти. Лицо князя не дрогнуло.
Наконец он убрал ладонь от пламени, сжал ее в кулак и значительно тише произнес:
— Она нужна мне. Я так долго искал ее, что ни за что не позволю, чтобы с ней что-то случилось. Даже если она сама захочет причинить себе вред, я буду умолять ее не делать этого. Посулю все сокровища мира, сделаю все, что она захочет, только пусть живет. До тех пор, пока…
Остальные слова князя утонули во внезапном завывании ветра на улице. Этот звук будто бы отрезвил меня, и я поспешила вернуться к себе, позабыв о том, что направлялась на кухню.
Теперь уснуть мне не давали слова князя о том, что я ему нужна. Что он ни за что не позволит чему-то плохому со мной случиться. А еще воспоминания о его руке на моем плече.
