Целитель душ - Юлия Рысь
– У кого? – Переспросила Ольга, чтобы удостовериться, что её догадка верна.
– У Фёдор, свет его, Михалыча Достоевского, конечно же! – С удивлением в голосе воскликнул Геннадий Вадимович, – Ну, право, Оленька! Вы что же никогда о Фёдор Михалыче не слыхали?
– Слышала, конечно же, – неопределённо ответила Ольга. Она не могла понять своих эмоций: то ли ей стало обидно, что Геннадий Вадимович посчитал Ольгу безграмотной, даже не знающей классиков литературы, то ли… что же её так задело в словах доктора-призрака? – Я не думала, что Фёдор Михайлович тоже… того… был… лечился…
– Вы даже не представляете, душенька-Оленька, кого мы только не имели чести лицезреть в наших стенах! – Воодушевлённо воскликнул Геннадий Вадимович и хитро подмигнул, – да будет вам известно, голубушка, хвори душевные не выбирают к кому подступаться, а кого избегать. Так что, милочка, – подвёл итог доктор, – у нас тут и писатели-поэты микстурки принимали, и генералы при эполетах, и революционеры, и художники, и деятели искусства… А что касается, Фёдора, свет Михалыча, – Геннадий Вадимович снова хитро подмигнул Ольге, косясь в сторону лежащего на кровати дневника, – думаете, голубушка, мог бы Фёдор Михалыч так подробно описать душевные терзания, если бы сам… как говорят, на своей собственной шкуре, не испытал бы? То-то же и оно, милочка, то-то же и оно… – Геннадий Вадимович сделал глубокомысленную паузу, а потом как будто спохватившись, добавил, – к слову, достопочтенный Фёдор Михалыч писал не только трагедии. Вы, душенька-Оленька, читали-с "Чужую жену и мужа под кроватью?" – Не дожидаясь ответа Ольги, Геннадий Вадимович продолжил сам, – право слово, голубушка, это же высочайшее мастерство юмора! А диалоги? Просто шедеврально!
Геннадий Вадимович захихикал, видимо вспомнив эпизод из книги Фёдор, свет Михалыча, и очки в тонкой оправе из золотого метала, от смеха заплясали на носу доктора. Закончив смеяться, Геннадий Вадимович снял очки, достал из кармана белоснежного халата, такой же белоснежный кружевной платок, и начал протирать очки, приговаривая:
– Любезно прошу простить, меня душенька-Оленька, за столь неуместный смех… напомнили вы мне, голубушка, о былых временах, когда мы с… – Геннадий Вадимович торжественно водрузил на нос очки, и снова хитро подмигнул, – не будем Оленька нарушать врачебные секретики-с… знаете ли, милочка, в нашем заведеньице-с не принято имена-фамилии вслух произносить. Про Фёдор, свет Михалыча, я бы тоже не сказал бы вам, голубушка, если бы его милость в нашу клинику попали-с. А так, встречались мы с Фёдор Михалычем на рауте в стольном граде Москве. Презанятнейший раут, скажу я вам, душенька-Оленька, был. О чём мы только беседы не вели: и о жизни, и о политике, и… о простом житейском счастье… – Геннадий Вадимович внимательно посмотрел на Ольгу, – точно! Вы же тоже, милочка, о счастьице размышляли-с в дневнике! Покорно прошу простить меня, душенька-Оленька, – Геннадий Вадимович приложил руку к груди и сделал уважительный поклон, – это ваши завитушечки в буковках меня отвлекли!
Ольга внимательно слушала доктора-призрака. За время нахождения в клинике, она уже поняла, что Геннадий Вадимович приходит не ко всем подряд. Кто-то только видел как доктор-призрак ходит по больнице, заложив одну руку в карман, а вторую – за лацкан белоснежного халата. Другие слышали только голоса. Третьи разговаривали с кем-то невидимым. Для многих с лечением видения прекращались.
В первое время Ольга тоже приписывала приходы Геннадия Вадимовича к галлюцинациям. После ряда обследований, живой и настоящий доктор Александр Николаевич, уверил, что в случае Ольги это точно не галлюцинации. Да и библиотекарь говорила, что клиника, в которую попала Ольга по чистой случайности, входит в списки самых загадочных и мистических мест, обросших многочисленными городскими байками и легендами.
Вот и сейчас Ольга ловила себя на мысли, что Геннадий Вадимович пришёл к ней, чтобы вытащить из глубин подсознания, какую-то важную информацию. То, что Ольга, возможно и сама знала, но… боялась принять.
– И что же такое "счастье"? – Спросила Ольга уже смелее, пока Геннадий Вадимович не растворился в воздухе, или они снова не отвлеклись на проделки Андрюшеньки.
– А знаете-с, дорогуша, – с видом Пифагора, восклицающего "Эврика!", произнёс Геннадий Вадимович, – раз мы с вами сегодня вспомнили про Фёдор Михалыча, давайте-с узнаем мнение творческого человека! – Доктор снова театрально выдержал паузу, глядя на недоумённо-испуганное выражение лица Ольги, – Ах, Оленька, ах голубушка, да не пугайтесь вы так! Ни Фёдор Михалыча, ни Сергей Алексаныча мы позвать не сможем… они-с в другом месте, далеко отсюда. Когда я говорил о творческом человеке, я имел в виду нашу драгоценнейшую Аллочку!
Ольга облегчённо вздохнула. Непонятно почему, но вероятность встретиться с маститыми писателями, пусть даже и призраками, пугала. И не потому, что они призраки. В детстве Ольга мечтала быть корреспондентом, который ездит по всему миру и ведёт репортажи из самого центра событий. Мечта не реализовалась и, возможно, именно поэтому встреча с состоявшимися публицистами и стала бы… болезненным напоминанием о профессиональной нереализованности самой Ольги.
Ольга непроизвольно смахнула с ресниц… то ли пылинку, то ли слезу… После того как Ольга подняла глаза, увидела грациозно сидящую на колченогом табурете, Аллочку. Что это? Геннадий Вадимович не позвал балерину, как обычно делал? Или Ольга настолько погрузилась в свои мысли, что не заметила её появление?
– Аллочка, милочка вы наша, – между тем продолжал Геннадий Вадимович, – мы тут с Оленькой заговорились о творчестве и счастье-с, вот и решили-с, вас позвать, как самого творческого человека!
– Ах, право, Геннадий Вадимович, – засмущалась Аллочка, расправляя складки на длинном платье, – ну, какой же творческий… вы же знаете, что в театре я не долго прослужила…
– Аллочка, голубушка, вы самый, что ни на есть творческий человек! Воздушный и возвышенный! И не смущайтесь, право слово! Я прекрасно помню, как вы блистали в "Жизели"! Вот и расскажите нам с Оленькой об этом.
– Ах, дорогая Оленька, – всё ещё смущаясь начала рассказ Аллочка, – вы даже не представляете себе, какое удовольствие можно получить от искусства! Творчество очень глубоко затрагивает душу,
