Запах из соседнего номера - Павел Владимирович Рязанцев
В тот момент Мадина не могла видеть лица своей мучительницы, но была уверена, что ведьма улыбается.
***
Накопившаяся за день усталость взяла своё: едва Сашина голова коснулась подушки, тот уже с трудом мог пошевелиться. Ноги потяжелели. Шум проточной воды и звук, с которым Алина прочищала нос в ванной, терялись в зыбком мареве дремоты. Втайне жалея, что не пошёл на прогулку в одних трусах, Саша кое-как стряхнул с себя шлёпки и попытался освободиться от шорт с майкой, но запутался в процессе.
«Ну и чёрт с ними!» – мелькнула в голове мысль, и веки, тяжёлые как крышка крипты, закрылись, погрузив парня в плотную темноту. Время потеряло значение: что пять секунд, что десять минут…
Веки полегчали. Запах то ли стирального порошка, то ли хлорки жёг ноздри. Морщась, Саша приоткрыл глаза с намерением увидеть под боком контуры Алины: должна же та рано или поздно успокоиться и лечь спать! Парень даже пошевелил рукой в надежде прикоснуться к округлостям свернувшейся рядом девушки. Но, увы, под боком лежало лишь одинокое одеяло. Под другим боком тоже было пусто. Тусклый свет пробивался сквозь полупрозрачное мозаичное оконце в двери ванной комнаты.
– Ты так себе нос до мяса прочистишь, – зевнул Саша и, решив всё-таки разобраться с шортами, потянулся к ширинке.
Вдруг Саша понял, что не только его пальцы снуют по бёдрам. Ловкие, почти бесплотные пальцы тоже пытались нащупать молнию и освободить парня от тяжкого груза. Встрепенувшись, Саша сфокусировал зрение. Слабый свет из ванной вычерчивал силуэт, напоминавший голову и плечи Алины. Волосы стоявшей на коленях девушки касались голеней специалиста по сближению кроватей, пока руки медленно, но верно стягивали шорты.
– Не думал, что ты решишься, – повеселевший Саша мягко ухватился за плечи подруги, чтобы помочь вскарабкаться на кровать. Но Алину, похоже, мало интересовало что-то кроме содержимого Сашиных трусов, которые уже показались из-под джинсовой ткани и обнажили красную полоску кожи, всё это время скрывавшуюся от посторонних глаз под тугой резинкой.
– О, да! Давай! – в предвкушении Саша невольно опустил ладони на затылок пассии.
Свисавшие со лба Алины пряди скрыли от глаз Саши дальнейшие манипуляции девушки, так что теперь он всецело полагался на свои тактильные ощущения.
И они его не разочаровали.
– Ух-х, да! Да! – Восклицания слетали с губ, пока руки, начавшие было гладить шелковистые волосы подруги, стекали на простыни. Казалось, почти вся кровь, которой полагалось циркулировать по телу, перетекла в член.
– Какая ты… ротастая! – Саша почувствовал, что его пенис и мошонка без какого-либо сопротивления очутились во рту любвеобильной Алины. Легко и быстро, словно миниатюрная сарделька для гриля да пара горошин. Саше ощущал своё тело подобным белёсой студенистой массе, желеобразному киселю, легко поддеваемому изогнувшимся языком словно десертной ложкой.
– Сладко, – донеслось до ушей со стороны Алины.
– Наслаждайся, ласковая моя… – простонал парень, терзаемый возбуждением, – ха-ах, ещё чуть-чуть… – и вцепился в борта кровати.
Губы девушки аккуратно, но плотно сомкнулись на плоти, и напряжение вдруг спало. На секунду появилось ощущение как при вхождении в воды тёплого Чёрного моря: зуд, словно солёная влага чуть пощипывает из-за микроскопических трещин на коже. А затем тело ниже живота онемело.
«Что-то не так». Саша поднял веки.
Первым, что он увидел в полумраке, оказалось заполнившее комнату красное марево. Отблески уличного света в глазах Алины, готовившейся завершить отмеренные ею ласки, делали её взгляд похожим на взгляд оленя, внезапно выросшего перед машиной посреди ночи: столь же бессмысленный и жуткий. На стенах плясали бесплотные тени. Камень потерял свою вечную неизменность и покрылся рябью. Она сползалась в волнующиеся сгустки, и те меняли свою форму, выпирали из стен, словно нечто материальное. Ткань мироздания истончилась, и из будто бы жидкого камня выступили лица. Гримасы отчаяния, похожие на отлитые из глины формы, проминали стены и становились всё более выпуклыми. Десятки голов смотрели перед собой ничего не видящим взором и, казалось, силились закричать: Саша почти слышал замогильный вой стен.
Алина подняла голову и наклонила её набок. Её пухлые щёки казались пухлее прежнего. Тревога, до сего момента смутная как в сюрреалистичном сне, теперь проклёвывалась наружу сквозь потрескавшуюся скорлупу дремоты. Промежность онемела. Глаза Саши медленно опустились, ибо он боялся того, что мог увидеть.
Понадобилось ещё несколько мгновений, чтобы парень поверил своим глазам: он стал похож на Кена, парня знаменитой куклы Барби, самым противоестественным образом.
Алина сглотнула. И в пищевод провалилась отнюдь не жидкость.
Ужас смешался с горьким чувством обиды, и Саша не смог закричать; из его дрожащего горла вырывались лишь всхлипы, а глаза заслезились. Эх, если бы солёные ручьи только можно было списать на щиплющее слизистые амбре дезинфицирующего средства…
«За что ты так со мной?»
Девушка облизнулась. Чуть отодвинувшись от Саши, Алина взглянула на свою правую руку. Даже завывания голов на стенах не могли заглушить мерзкий звук рвущейся кожи, с которым ухоженный ноготь на указательном пальце разросся в уродливый коготь, окрашиваясь кровью у корня. Дождавшись, когда сконструированное природой орудие выступило из пальца на сантиметр или больше, Алина уперлась им в лобок теперь-уже-не-парня. Саша ощущал боль как сквозь деревянную дощечку, словно ему туда ввели анестетик. Кровожадная бестия не останавливалась на достигнутом; когда в тело упёрся кулак, Алина с трепетом вынула окровавленный палец и, хищно сверкая глазами от брызнувшего ей на обнажённую грудь кровавого фонтана, с видимым наслаждением облизала его.
Трясясь от горя, Саша повернулся на бок и закрыл лицо руками. «Не реветь при девчонке» – больше в нём от мужественности ничего не осталось.
***
– Бедный Саша! Надеюсь, тебе не очень страшно.
Измотанная борьбой с заложенным носом Алина вернулась в спальню и обнаружила, что та сильно преобразилась: тумбочка очутилась в углу, а две узкие кровати сдвинулись в одну широкую, двухместную. И на этой двухместной кровати лежал Саша. Глаза его были закрыты, лицо напряжено, а брюки приспущены. Ночь нельзя назвать совсем уж тихой; пока Алина разбиралась со своим носом, снаружи занялась какая-то шумная возня
(испуганные крики, паническая беготня, детский плач…),
– но до ушей девушки всё равно донёсся… скулёж?
«Это что же такое должно присниться, чтобы такой храбрец как Саша скулил во сне.… Ой, да он ещё и описался!»
Очередной пронзительный визг вывел Алину из ступора, мотивируя покинуть номер и посмотреть, что же за балаган развернулся во дворе.
Ночь встретила туристку отелем, стоявшим на ушах. Во всех окнах – даже на втором этаже – горел свет, где-то со звоном бились стаканы и зеркала; в отворённые настежь ворота неслись постояльцы в
