Тайна дома № 12 на улице Флоретт - Владимир Торин
На лестнице свет не горел.
Прежде, чем начать подъем, Китти Браун наклонилась и выключила роликовые коньки: паровые котелки затихли, дымок стал лениво куриться на концах труб. Держась обеими руками за перила и переставляя ногу за ногой, девушка принялась взбираться по ступеням. Было видно, что ей очень трудно – она передвигалась медленно, а ролики постоянно уезжали у нее из-под ног, отчего казалось, что она вот-вот упадет.
У Джаспера защемило в груди от этого зрелища, а доктор Доу предложил мисс Браун помощь, но та возмущенно покачала головой: сама! только сама!
Они поднялись выше. На площадке между первым и вторым этажами на стене висел старый, покрытый пылью портрет. В полутьме можно было разобрать, что на нем изображен немолодой джентльмен с широкой челюстью и вислыми бульдожьими щеками. Чуть тронутые сединой вьющиеся волосы переходили в пышные бакенбарды, над прищуренными глазами нависали кустистые брови. Взгляд этого господина был преисполнен подозрительности.
– Это мистер Карниворри, – сообщила Китти и доверительно шепнула Джасперу. – Мне все время кажется, что он следит за мной, когда я прохожу мимо.
Мальчик хихикнул, а доктор Доу нахмурился.
– У меня стойкое ощущение, что я знаю этого господина, – сказал он. – Хотя фамилия «Карниворри» мне не знакома.
Они продолжили путь.
Джаспер стал забрасывать Китти различными вопросами: о том, видела ли она гигантских блох Фли, прыгающих по крышам домов на том берегу канала, и о том есть ли на крыше их дома причальная площадка для воздушных шаров, а еще – пробовала ли она печенье «Твитти» (его любимое печенье), и о прочих вещах, что казались ему невероятно важными.
– Полли говорила, что ты очень любопытный, – улыбнулась девушка и попыталась по очереди ответить на все вопросы мальчика.
Доктор Доу в беседе не участвовал. Он погрузился в свои мысли, и все, о чем говорили его спутники, доносилось до него будто откуда-то издалека, из глубины запертой бутылки. Он глядел прямо перед собой и шагал сугубо машинально – всем своим видом он сейчас отчаянно походил на заводной манекен из лавки «Трюмо Альберты».
Из раздумий его вывел приближающийся сверху звук тяжелых шагов. Вскоре на лестнице показался некий субъект, при одном взгляде на которого Китти Браун вздрогнула и поспешила вжаться в перила.
Мужчина был худ, и из-за вытянутого лица и чуть впалых щек его мясистый нос с горбинкой казался тяжелым, как колокол. Длинные подкрученные усы торчали в стороны, а мелкие глазки выглядывали из глубоких, будто очерченных чернилами, теней вокруг.
Господин этот кутался в потертое коричневое пальто, на голове его криво сидел котелок ему в тон.
– С дороги, – злобно глянув на доктора, прорычал незнакомец и сморщил нос, будто учуял что-то отвратительное. И это при том, что от него самого разило гадостной смесью табака «Гордость Гротода» и самого дешевого пойла, которое только можно найти в Габене.
Вскоре этот неприятный человек скрылся из виду. Хлопнула дверь подъезда.
Только тогда Китти отмерла.
– Это мистер Драбблоу из девятой квартиры, – пояснила она, продолжив подъем. – Очень мерзкий тип. Его в доме никто не любит. Въехал недавно, и бабушка надеется, что он скоро уберется туда же, откуда и прибыл…
Они оказались на втором этаже. Дверь одной из квартир, скрипнув, приоткрылась, и на площадку выглянула женщина средних лет с всклокоченной прической и в больших круглых очках с толстыми стеклами. Она выглядела испуганной.
– А, это вы, мисс Браун, – сказала она, увидев Китти. – Это вы стучались ко мне?
– Нет, миссис Паттни.
– Но я определенно слышала стук.
– Это топал мистер Драбблоу.
– Крайне невоспитанный господин! – возмущенно проговорила миссис Паттни. – Прервал наш урок. – Она открыла дверь чуть шире – Китти и ее гости увидели бледного светловолосого мальчика со скриппенхармом в руке, стоящего в гостиной перед нотным пюпитром. – Из-за него Тимми сбился и перепрыгнул с Бря на Моль. Тимми Бейкер, очень хороший, но очень рассеянный мальчик. Тимми, поздоровайся.
Но Тимми будто не услышал – он стоял с унылым видом и глядел на доктора и Джаспера так, словно не замечал их – кажется, гаммы вгоняли его в сон.
Миссис Паттни поднесла ко рту платок, который все это время сжимала в руке, и принялась в него кашлять. Доктор Доу поинтересовался ее самочувствием, но женщина, увидев его саквояж, дрожащей рукой прикоснулась к полосатому шарфу на шее и тут же испуганно захлопнула дверь.
Натаниэль Френсис Доу знал, что многие в городе боятся докторов – но это было уж слишком.
– Не злитесь на нее, господин доктор, – вступилась за соседку Китти. – У миссис Паттни свои причуды, но она очень добрая женщина и бесплатно обучает бедных детей музыке.
– Поразительная щедрость как для Габена, – заметил доктор.
– Выходит, она тоже заболела, – с грустью заметила Китти…
Вскоре они, наконец, поднялись на последний этаж.
Через небольшое полукруглое окно под потолком проникало немного света, но его хватало, чтобы различить старые чемоданы, стопками которых были заставлены стены; в чернеющем углу напротив лестницы стояла еще одна вешалка-стойка: на ней висели темно-синяя форма и высокий полицейский шлем.
На площадку выходили четыре двери. Китти подошла к пошарпанной и низенькой под номером «14».
Повозившись с ключом, она открыла ее. После чего, закусив губу от волнения – как отреагирует бабушка? – провела Натаниэля Доу и Джаспера в прихожую.
– Бабушка! Это я! Я привела доктора!
В квартире было темно – тяжелые задернутые гардины практически не пропускали внутрь свет.
Из гостиной появилась… бабушка. И доктор Доу вдруг ощутил, как по спине прошелся холодок, словно принесло хозяйку квартиры не иначе как сквозняком.
Это была невысокая дама в темно-зеленом платье с турнюром, строгими отворотами манжет и складчатыми буфами на плечах. Серебристые волосы были уложены в высокую старомодную прическу, которая, тем не менее, добавляла этой женщине величественности. И длинный шарф, которым она обмоталась, нисколько эту величественность не нарушал.
Лица мадам в темноте рассмотреть не удавалось, и не в меру впечатлительный Джаспер тут же представил, будто у нее и вовсе нет никакого лица, а на его месте – клуб дыма или сгусток чернил.
– Мое почтение, мэм, – начал доктор, шагнув к бабушке Китти, но та вскинула руку, прерывая его
